— Самохина (с ее стороны это уже буквально грубость — обычно она всех называет по имени или имени-отчеству), ты в зеркало-то хоть иногда смотришься? Ревновать — к тебе?!
Снова пренебрежительный взгляд с головы до ног, четкий разворот через левое плечо, словно Лазарева когда-то служила в армии, звук каблуков в пустом гулком коридоре…
Уф-ф… Я шлепнулась в кресло обратно, расстроенная и сердитая. Машинально принялась стучать себя по груди: при всяческих конфликтах и несправедливых обвинениях у меня там образуется тяжелый камень из обиды, злости, бессвязных слов, невысказанных встречных обвинений. Вообще не понимаю, каким образом скандалисты умудряются получать в ссорах бонусы в виде прилива энергии и удовлетворенного самолюбия! Тут сердце колотится, дышать трудно, заикаешься от негодования; потом долго переживаешь, подыскиваешь язвительные словечки или наоборот, взвешенные разумные доводы — да, я из тех, у кого остроумие просыпается на лестнице…
И к чему я это сказанула, действительно? Понятно, что Лазарева давно на нашего ведущего глаз положила, и понятно, кого бы из нас двоих Артем выбрал… если б ему вообще такое в голову пришло. А может, они вообще давно уже встречаются, только скрывают свой офисный роман! Вон на прошлой работе имелась парочка сотрудников, так успешно шифровавшаяся, что мы узнали, что они давно в отношениях, лишь когда в фирму пришла разъяренная жена одного из…
Ну встречаются — и на здоровье! Дело в другом. Я ведь как-то не задумывалась, что своей… невыдающейся работой подвожу не только Черкасова, но и остальных тоже. Давно, наверное, за моей спиной косточки перемывают… Ага, и так радостно свесили на меня всю черновую рутинную работу, которую до того делали сами! Ладно, не буду себя накручивать дальше. Вычленим основные претензии Кристины: моя работа и мои запанибратские отношения с Черкасовым. А когда, кстати, я себя с ним себя вела «не так» при всех? Ну, не считая сегодняшнего офисного лечения? Что-то не припомню…
Ну, хватит сидеть — и так сегодня ничего доброго не высидела: учеба сорвалась, Кристина сорвалась. Или не сорвалась, а давно уже готовила эту прочувствованную речь? Тьфу! Правда хватит! Лазарева уже и думать обо мне забыла, а я тут всё соплежуйством занимаюсь!
Вспомнив пренебрежительный взгляд коллеги, подошла к зеркалу и уставилась на свое отражение. На меня напряженно взирала дева юности не первой, одетая во вполне приличные, но обычные джинсы-свитерок под коротким пальто позапрошлогоднего сезона. Ну, и что во мне не так? Глаза — имеются, когда подкрашены — еще как имеются! Серые. Нос — ничем не выдающийся, но и не кнопка. Губы… правильные. По-моему, очень и очень ничего. Волосы прямые, до лопаток, тонированные. Фигура… Похвастать особо нечем, но опять же лучше поверю Черкасову, чем всяким снежным красавицам и постоянно желающему меня улучшить Стасу.
