Порой я буквально «распадалась» в пространстве и тогда видела себя его глазами. Вот как сейчас… Мокрую, раскрасневшуюся от пара, с распухшими от поцелуев губами, прилипшей ко лбу чёлкой и лихорадочно горящими ярко-зелёными глазами. Хрупкую, нежную, желанную просто до умопомрачения.
– Ули… – Хрипло выдохнул Тиму, подхватывая горячими ладонями под бёдра. – Ули, маленькая моя… Любимая… Сердце… моё…
Вздрагиваю, сжимаюсь сладко от его напора, от обжигающих ласк, целую в ответ, так жадно, так неистово… И снова исчезаю, распадаюсь на атомы в отблесках ни на что непохожего, безумного фейерверка наслаждения.
Я как-то сразу даже не поняла, как мы обратно в комнату перебрались. Пришла в себя от нежнейших поцелуев мужа, ахнула, выгибаясь от бескомпромиссных и пронзительных ласк, зарылась пальцами в густую шевелюру, притягивая его к себе… и снова фейерверк, неистовый, раскатистый.
– С ума меня сводишь…
– Кто бы говорил…
– Люблю тебя…
– Живу для тебя…
– Дышу тобой…
– Обожаю… Ах!
И – да, опять теряюсь в обоюдоостром, невыносимом практически наслаждении.
…Свою сорочку надевать не стала, вместо неё выудила из шкафика рубашку Тиму. Всё равно под камзолом никто не увидит…
Покосившись на камзол, вздохнула и, решив с ним повременить, я принялась наспех укладывать волосы.
Тим тут же выхватил у меня щётку и принялся сам водить ей по моим волосам. Лицо его при этом отражалось в зеркале передо мной такое, что… я просто не смогла отобрать расчёску назад. Просто когда Тим смотрел на меня вот так, как сейчас, у меня ни малейших сомнений не оставалось в том, что мы справимся. Со всем и сразу справимся. Со всем миром, если понадобится. Со всеми мирами.
Улучив время перед вечерним построением и воспользовавшись переносом заседания, на котором присутствие герцога Фьордов, конечно же, было обязательным, мы с Тиму сперва провели вырученное время с пользой, затем… снова провели его с пользой… дважды или трижды… после чего я вспомнила, собственно, что Тим говорил что-то об императоре.
И я уже собиралась вернуться к привычному обмену новостями, как Тим меня опередил.
– Ули, а как ты перешла? – Тихо спросил он вдруг.
При этом подтащил кресло, уселся в него, и меня в одном белье и его же полурасстёгнутой рубашке втащил к себе на колени. Пристально в отражение в зеркале вгляделся и замер.
Я перевела дыхание.
О прошлой жизни, как жила на окраине мегаполиса, участвовала в студенческих олимпиадах, как собиралась стать микробиологом и как подрабатывала в пиццерии, я уже рассказывала ему и не раз. Тим всегда с интересом слушал, расспрашивал, удивлялся… А вот о переходе из одного мира в другой, то бишь о смерти (о первой смерти, если быть точнее) ни разу пока не спрашивал. Может, думал, что для меня эти воспоминания болезненны, а может ему самому было тяжело о таком слушать. Тим уже знал, что в моём бывшем мире умирают только раз, после чего обратно, ещё и с соулом, не возвращаются.
