– Слава Фьордам, что демоническое войско Гулльвейг пока слишком слабо, чтобы воплощаться в живых. – Сказал присутствующий при той беседе Бонсайми и добавил коварно, что захват тел у Гулльвейг следующим пунктом в расписании и что пункт этот не за горами…
– Источник Морте слабеет, – озвучил Привратник то, что мы и так знали, но вслух произносить избегали. – А твой дракон, козочка, растёт хоть и быстро, но всё же медленнее, чем хотелось бы. Так что неровен час, когда всех адептов разошлют по домам от греха подальше, а мертвяками займутся Императорские Гончие.
– Мы этого не допустим, – пообещал Тиму, сцепив зубы.
Я пожала его пальцы, отметив про себя, как резко они похолодели. Я уже знала, что, если за дело возьмётся Императорская Охота, мы потеряем не только герцогство Семи Фьордов, которое утратит свой автономный статус и примкнёт к Империи… мы утратим Морте. Гончие не будут разбираться, кто прав, кто виноват – учуяв заражённый Источник, они просто… осушат его.
Выпьют его магию.
И тут Тиму был совершенно прав.
Этого допускать было нельзя.
Ни при каких обстоятельствах.
– А что станет с пленниками Гулльвейг, если за дело возьмутся Гончие? – спросила я у Бонсайми.
– С кем? – с сарказмом переспросил Привратник и расхохотался.
Правда, на этот раз смех его звучал невесело.
В общем, Бонсайми дал понять, что о спасении пленников не может идти и речи.
А я закусила губу и снова сжала ледяные пальцы Тиму.
Может, по сравнению с угрозой прорыва в мир армии демонов потеря нескольких давно похороненных адептов и одного недавно погребённого ректора звучит как пшик, шутка, даже издевательство… я поклялась себе, что сделаю всё, чтобы их вернуть.
О Яске я Тиму не рассказала.
Не смогла.
Всё вспоминала её загадочную фразу о том, что она была помолвлена с одним, а любила другого… к тому же я уже знала, что многое, очень многое в плетении заклинаний и запитке силой через светоча Тим почерпнул именно у Яски…
Я повторяла себе, сотни, тысячи раз, что Тим со мной, что он только, только мой, слушала его «сердце моё, жизнь моя, мир мой» в головокружительных штормах-перерывах между лекциями, практикумами, заседаниями и охотой… Впитывала каждую его ласку всей кожей, силясь вобрать в себя всего, без остатка… а потом, оставшись одна, вспоминала Яску и… сходила с ума от ревности…
Об отце я рассказала.
Умолчала, правда, о том, что гер Петтери намеревался удержать меня в привратницкой Гулльвейг силой… Ну да кто старое помянет, тому глаз вон.
