Моргана смотрела на него во все глаза:
– Как же так?
Брайан ухмыльнулся.
– А вот так.
– Ты какой-то странный святой.
– Пожалуй. Нет, я думал, что дело в моей семье, в эмпатии с Роджером. Монастырь, однако, должен был перевоспитать полностью, но что-то, что-то… Где-то я… не совсем…
– А я, кстати, тоже маркиза. И, слышала, твой друг, Элайн, не кто-то там, а герцог, тоже поехал в Ньон и ничего. А ведь тоже не по рангу…
– Это его способ очиститься. Написано же в Книге двадцатой по Танро: «Постом и молитвой, а помимо них нет упражнений, кроме трудов тяжких». Ничего… пусть очищается.
– Я слышу в твоём голосе мстительность. Ты точно святой?
– Святость – штука относительная. Складывается впечатление, что я словно сосуд, в который заливалась Божья благодать, достигла краёв и переливается. Это, мол, отметка святости, не говоря уж об остальном… Это они, – Брайан имел в виду коллегию кардиналов, – решили, что меня теперь можно звать так. Частью им это просто нравится… О! Нет-нет, не подумай плохо! Они созывали Великий Собор, чтобы определить стою ли я того, чтобы моим именем основать хоть какую часовню.
Мужчина уже некоторое время ходил по её келье, от южного окна к северной стене и обратно, и то и дело поглядывал на низкое зимнее солнце, тускло просвечивающее сквозь тонкий слой то ли тумана, то ли дыма, то ли тончайшей пелены облаков.
– Что касается Уоррена Элайна, то он был одним из тех, кто не упустил ни одного шанса поиздеваться надо мной. Даже мои младшие племянники, молодые бездельники, и те поднаторели в шутках по поводу того, чем бы мне заняться и куда пойти. Симпатичный – и девственник. Маркиз – и каменотёс. Сейчас же я вынужден помалкивать на счёт Уоррена просто потому, что уважаю его старание… – Брайан ненадолго смолк. – Не найти мне удовлетворения. А ведь прямо изнутри ест… так хочется иногда поязвить. Но это уже моё, – Моргана смотрела на него, не понимая ровным счётом ничего, и он был вынужден пояснить, – моё, не брата. Всё равно не понятно, да?
Брайан улыбнулся ласково и засобирался прочь.
– Настоятельница поможет тебе, когда наступит время, – сказал он и отбыл.
Как часто раньше случалось, Моргана ещё долго после отъезда Брайана сидела на одном месте и вспоминала про себя все его слова, улыбки, взгляды. В нём было немерено очарования, того очарования, которое помогало его брату в своё время добиваться любви первых, да и не только, красавиц Деферрана.
Мать Элейн стала готовить Моргану к отъезду всего-то через неделю, не меньше.
