У самого дома дорогу мне преградил Тан. Домик, в котором он жил, был в другом конце шеренги домов, и я не смог скрыть своего удивления.
– Милый господин Ли очень торопится, – сказал Тан, явно стараясь подражать чьему-то голосу, – наш милый, милый добрый господин торопится к своей прислужнице! Вам, милый господин Ли, до сих пор прислуживает нянька[37]! Какой еще храбрый воин может похвастаться нянькой!
Группа мальчиков (я только сейчас заметил их в вечерних сумерках) – они восхищенно слушали Тана и с насмешкой смотрели на меня. Он явно хочет унизить меня, заставить совершить какую-то глупость. Я еще крепче сжал кулаки, кровь постепенно отливала от головы, дыхание выравнивалось.
– Я не знаю, с какой целью ты пытаешься унизить меня, господин Тан, – сказал я, – но я не умею отвечать на непочтительные слова, – я сошел с дорожки и, аккуратно обойдя Тана, поднялся в свою комнату.
– Что случилось, мой милый господин Ли? – Хэ видела непочтительные жесты Тана и то, как я обошел его.
Хорошо, что моя добрая нянька не слышала его слова и то, как он пытался передразнить ее!
– Все хорошо, Хэ! Все прекрасно! Это просто так, не бойся. А главное, слушай, – и я со всеми подробностями, сам с удовольствием заново переживая каждый миг, рассказал не сводящей с меня восторженных глаз Хэ обо всем, что произошло в этот праздничный день.
– Как обрадуется наша добрая Госпожа Мать, – вытирая мокрое от умиления лицо, сказала Хэ, когда уже ни одна самая мельчайшая подробность не осталась не обговоренной.
Все мои большие и малые успехи Хэ в своей великой любви всегда связывала с именем доброй Госпожи. Я тоже, несмотря на то что время все больше и больше стирало из моей памяти образ Госпожи Матери, и каждодневные занятия и мои мальчишеские заботы заслоняли мысли о ней, старался не забывать родное бледное лицо, легкие слабые руки, помнить, что она больна, что она любит меня.
Не однажды накануне Дня посещений, когда родственникам учеников разрешалось посещать школу, я мечтал о том, как и моя Госпожа Мать в праздничных одеждах с дарами школе появится вдруг, и восхищенно замрут учителя и ученики, и завистливо посмотрят на нее матери и сестры.
Но проходил День, гости уезжали, подарки занимали свое почетное место в Храме, ученики делились друг с другом домашними новостями. «Наверняка в следующий раз и у меня будет гостья! Может быть, Госпожа Мать приедет в этот раз, – думал я, засыпая. – Было бы хорошо! Хэ права, у меня есть успехи! Госпоже Матери не придется стыдиться меня. Я очень соскучился по ней. Уже и не помню, много ли мы разговаривали, когда я был маленьким, но сейчас мне было бы что ей рассказать, о чем спросить». Сладкая, мягкая дрема-воспоминание, дрема-мечта унесла меня в маленький садик, к покрытому цветами грушевому дереву, в кажущиеся через даль лет прекрасными годы детства.
