— Воняет. — буркнул Павел и остановился.
— Чем воняет? Я нечего не чую, а вы чуете? — Втягивая воздух, закрутил головой Барон.
— Вон там, гнилым мясом тянет. — Ткнул пальцем Павел в сторону одной из развалин.
— Отойдите за ту стену и не высовывайтесь. Я схожу проверю, что там. — С этими словами Гавел скрылся в кустах, обходя указанное Павлом место по большой дуге.
Я обратил внимание, как он вошёл в кустарник. Ни одна веточка не хрустнула, ни один листок не прошелестел. Да уж, всё-таки я был прав — непростой он человек. Минута, вторая, десятая. Барон, уже весь изъёрзал, то и дело задевая ветки низко растущего деревца своей рельсой. А у меня рука ещё сильнее разболелась. От боли начало темнеть в глазах. Нужно терпеть, как бы больно мне ни было. Вот ещё минут через десять Гавел появился, прямо у нас за спиной. От неожиданности Барон как-то по девчачьи взвизгнул, но тут же прикрыл рот руками.
— Ты чего так долго, я уже хотел с этими двумя идти тебе на выручку? — Опомнившись, Барон опустил глаза. — В смысле, мы начали волноваться и решили, что может быть тебе наша помощь … того, не помешает, вот.
— Я так и понял. Но ещё раз не уследишь за языком, будешь его как украшение на шее носить. Ты всё понял?
— Д-д-да, я понял. Извини.
— Можно идти, там никого нет. Ну, почти никого.
За поворотом ко мне пришло осознание: чтобы здесь ни происходило, на деле всё намного, намного хуже.
Большой, грубо сколоченный деревянный щит, весь измалёванный какими-то знаками. По центру к нему несколькими гвоздями прибиты ноги какого-то копытного животного. Перед щитом на небольшой насыпи из камней лежит раздувшееся и почерневшее человеческое тело. Некогда оно принадлежало женщине, но, если не вглядываться, можно и не понять этого. Складывалось ощущение, будто её скелет взорвался изнутри: позвоночник торчит из горла, ключицы кольями вышли через плечи, а живот взрезали осколки рёбер, челюсти вывернуты наружу из-за раздувшегося языка, и кажется, будто она хочет что-то сказать. Рой мух без конца кружит над телом, выискивая место, куда ещё можно отложить личинок.
Кое-как пересилив себя, я отвернулся, встретившись взглядом с другими мертвецами. Ещё три тела справа от насыпи. Они стоят на коленях, кисти рук отрублены, а подбородком они насажаны на колья. В спине у каждого вдоль лопаток виден очень глубокий разрез. Слева ещё три тела.
Рука Гавела опустилась мне на плечо.
— А ты крепкий Филин. Смог сдержатся.
— Мне уже приходилось видеть трупы.
