Саша молчит, смотрит на всех нас напряжённо, глаза метают молнии, желваки ходят ходуном, но он ничего не говорит, лишь руки в кулаки собрал. А я гляжу то на него, то вдаль, на приближающиеся к нам фигуры Андрея и Софии.
– Саша! – очень хочу подбежать к нему и подтолкнуть: «Ну же, действуй – беги! Быстрее уноси отсюда ноги». Но Толя – гад, что стоит рядом, – крепко держит меня чуть выше локтя и не позволяет подойти к моему другу. Поэтому не замолкаю и воплю что есть силы, умоляя его: – Саша! Уходи! – Меняю тон на угрозу, может, хоть это возымеет на него действие: – Если останешься, я тебя никогда не прощу, слышишь! Никогда не заговорю с тобой! Снова уеду! Ты потеряешь меня навсегда! – Но не выдерживаю и снова начинаю просить: – Саша, пожалуйста. Беги!
– Как ты себе это представляешь, Диана? Как я потом буду тебе в глаза смотреть, если уйду?! Ты хоть понимаешь, о чём меня просишь? Хочешь, чтобы повторилась ситуация, как со Стасом? Я же жить больше не смогу, Ди! Не проси меня о таком.
Готова заплакать от того, что он говорит и как это делает, от тона его голоса и интонации. Его слова бьют в самое сердце. И я сама никогда не оставила бы друга в такой ситуации. Умерла бы за него. Но сейчас я могу его спасти! Если уговорю сбежать.
– Для тебя это сложно, но так нужно, понимаешь! Если ты этого не сделаешь, мы можем погибнуть! Оба. Что будет с твоими родителями, если тебя не станет? Ты подумал о них? Они не переживут потерю. А я переживу, я сильная, Саш! И если ты примешь правильное решение, мы завтра встретимся, всё обсудим. Позвоним психологу и обо всём поговорим, а, Саш?
– Так, – встревает в наш разговор тот, который Толян, – мне это уже надоело. Пацан, баба дело говорит. Или ты сваливаешь, и всё тип-топ, завтра все свободны, или мы тебя завалим тут, а потом все равно развлечёмся с твоей девкой. Решай быстро. Время позднее, нам ещё к Кощею на поклон надо явиться. Хоть придём с подарком – пропажу-то мы нашли сегодняшнюю, – довольно лыбится урод, – он не любит, когда сильно задерживаемся вне стен дома. Так что, давай, вали. Не то хуже будет всем.
Саша переводит взгляд с него на меня:
– Ди, хорошо, я сделаю, как ты говоришь, я всегда с тобой соглашаюсь, всем нашим это известно. Я уйду. А завтра мы встретимся с тобой, хорошо?
Не пойму, что за галиматью несёт Сашка, но мне всё равно. Главное, что он уйдёт живым и невредимым.
И вроде полегчало, страх за него перестал сковывать меня, но всё же в глубине души осталась обида, что не поборолся за меня. И хоть мои слова, мысли и ощущения диаметрально противоположны, я рада, что он выбрал тот путь, который ему предложила я.
