– Это место мало кто знает, да и оно пользуется дурной славой. То приведения, то изнасилования, а то и убийства, – и говорит это всё таким обыденным тоном, как будто погоду рассказывает.
Поворачиваюсь к ней в шоке. Свечу фонариком прямо в лицо.
– А теперь объясни, чем это место может быть безопаснее твоего приюта? Я жуть как боюсь покойников, не говоря уж о насильниках и убийцах.
София смеётся так искренне и просто. Её глаза проясняются, из них уходят печаль и тревога.
Понимаю, что мне нравится видеть эту девочку именно такой.
Мобильный загорается, и на экране высвечивается лицо Саши.
София вновь «встаёт в оппозицию» и гневно поглядывает то на меня, то на телефон.
– Слушай, это мой лучший друг, он вытащит нас отсюда, поняла? Уедем в Москву, а после отвезём тебя домой? Согласна?
Телефонная трель не прекращается, но я не принимаю звонок, жду согласия Софы.
Она сначала кивает, а после произносит:
– Согласна, если всё будет именно так, как ты сказала только что.
– Окей.
Телефон повторно загорается, и я сразу жму на зелёный кружок, что высвечивается на экране.
– Да, Саш… Да, всё хорошо… Отлично. Ждём тебя тогда. Где мы? Э… слушай, давай я включу геолокацию, и так ты меня найдёшь. Это заброшенный дом недалеко от самого городка. Хорошо, все, ждём.
Завершаю звонок и смотрю на Софу.
– Давай показывай, где собиралась тусить семь дней, побудем в твоём убежище, пока Сашка не приедет.
Она кивает, берёт меня за руку и ведёт куда-то. Движемся мы медленно, так как уже совсем стемнело и каждый скрип заставляет нас застывать в страхе. Выходим в коридор и идём дальше, вглубь дома, делаем шаг в сторону и замираем, так как слышим чужой шум за стеной.
– Это твой парень уже приехал?
– Не думаю, ему ещё минут двадцать оставалось.
София резко тянет меня вниз. Мы приседаем за стеной и стараемся не шевелиться.
– Ау-у-у, и где мы тут спрятались, а? Софочка, куда же ты решила от меня сбежать? Даже не попрощалась, ай-яй-яй!
София так сильно сжала мою руку, что мне понадобилась вся моя выдержка, чтобы не закричать в голос от боли.
В темноте я не вижу её глаз, но уверена, что там непреодолимый страх. В ответном жесте сжимаю её руку, но это скорее не из солидарности, а из чувства поддержки и опоры, хочу дать ей понять, что она теперь не одна.
Реакции никакой, она впала в ступор от страха, зажимая мою руку до хруста.
Тем временем голос становится всё ближе, и хруст под ногами этого человека слышен ещё отчётливее.
