Впрочем, Тилляеву хотелось думать, что Эсоном двигала отнюдь не любовь, а дело принципа и – в особой степени – отцовская воля. Денис это очень хорошо себе представлял, ибо родился и вырос он в том же краю, откуда прибыли эти двое. Сделав вид, что не обратил никакого внимания на парней в машине, прошёл в подъезд. Молодой человек чувствовал усталость и голод – потому что почти не спал и толком ничего не ел. А ведь сегодня очередной премьерный спектакль…
Съев порцию отварных сарделек, Денис разделся и лёг в постель. Ему нужно было поспать хотя бы пару часов, иначе он паршиво выглядел бы на сцене даже под толстым слоем грима. Денис попытался выбросить из головы всех и всё, кроме Тони Парфёновой. Она была единственным человеком, которая должна его интересовать сегодняшним вечером. И, представив себя молодой кокетливой девушкой, уже кое-что повидавшей в этой жизни, Тилляев быстро и легко провалился в сон, откуда его вскоре вытащил зуммер электронного будильника.
«Шестёрка» двинулась следом за автобусом, в котором Денис поехал на работу. Впрочем, частично это уже был не Денис. Стриженная под мальчишку кондукторша с татуировкой на пальцах в виде букв «КЛЁН» с удивлением и даже небольшим негодованием смотрела на Тилляева, который как-то не «по-пацански» жеманничал, отсчитывая мелкие банкноты за проезд. Выйдя из автобуса, молодой актёр лёгким размашистым шагом проскочил через дверь чёрного хода «Октября». Неподалёку тут же припарковалась и зелёная «лада».
…Приветствия, тревоги, костюм, грим… Длинный Константин Дедов – по факту единственный, кто действительно мог удержать от срыва хотя бы сегодняшний спектакль, – метался между телефоном, гримёрными и сценой. Но всё прошло как нельзя лучше. Занавес не заело, прожектора светили куда надо, никто не забывал реплики, и вообще… Вся труппа потом вспоминала, что именно третий премьерный спектакль сорвал больше аплодисментов и заставил актёров трижды выходить на поклон. Это был настоящий триумф… Который, к сожалению, не могла увидеть Людмила Пронина, лежавшая сейчас в коме на втором этаже той же больницы, где только к вечеру пришёл в себя получивший сотрясение мозга Москвин. Сумевший вспомнить кое-что из вчерашней поездки, он попытался добраться до телефона-автомата и позвонить в театр. По пути был перехвачен бдительными медсёстрами, но, к счастью, по коридорам больницы уже самостоятельно передвигалась Маша Глущенко в поисках вожделенной сигареты, стуча костылём. И именно Маша, сумев что-то понять из спутанной речи администратора, дозвонилась до Константина и доложила, что «с Фатимой всё в порядке, её они с Прониной увезли в Тополёво и оставили в коттедже под охраной». После спектакля Дедов поманил пальцем Дениса и передал, что его девушка вроде бы нашлась, сама жива и здорова, вот только подробности появятся не раньше, чем к Владиславу Семёновичу окончательно вернётся память. Ибо такого населённого пункта, как «Тополёво», в окрестностях Нижнеманска нет и никогда не было.
