Дедов аккуратно положил трубку и посмотрел в пространство перед собой.
– Так, – шепнул он сам себе. – Это я сказал, это я предупредил… Осталось ещё одного человека потревожить.
– Привет, – тихо произнёс Константин. – Нет, что ты. Никаких больше кассет. Тут другое дело. Но очень серьёзное. Буквально на несколько дней. Я про Пашу Маслобоя… Ну вот, и я о том же. И знаешь, что он зубы точит на здание бывшего кинотеатра… Да, где сейчас мы всё ещё каким-то чудом держимся. Да не. Дело не в этом… Слушай, попои Пашу дня три-четыре. Только по-настоящему. С девками, сауной, так, чтобы даже ему самому потом стыдно стало… Ну вот, сам же знаешь, что это несложно.
«Так, теперь почти всё, – улыбнулся Дедов половиной лица, положив трубку. – Паровоз встал на рельсы, котёл раскочегарен, и поезд какое-то время сможет лететь без моего участия… Теперь даже если актёры начнут форсировать ненужные романчики в ущерб основной работе, никто ничего не заметит. Пусть делают что хотят, мне на их шуры-муры наплевать. Кроме единственной дурацкой и противоестественной связи, которая, кажется, уже вышла из-под контроля…»
* * *
Примерно через час Тилляев узнал всё о происшествии во время вчерашнего собрания в ДК. Дело ясное. Судя по всему, эти двое поймали-таки Зульфию и, вполне возможно, сейчас они уже везут её восвояси, в дом родителей. Где отец девушки, ласково (или не очень, кто знает?) пожурив беглянку, выдаст её замуж за какого-то совершенно неизвестного типа. Выйдя из вестибюля на широкое крыльцо, Денис уселся на одну из лавочек, подумал, что неплохо было бы закурить, и начал размышлять о том, что делать.
А делать, увы, было нечего. Хочешь – пиши заявление в милицию, хочешь –бейся о стенку, результат будет примерно одинаковый. От недосыпания болела голова, под веками жгло. Душу терзала страшная досада, но вот удивительно – словно бы тихий внутренний голос ласково шептал, что всё, что ни делается – то к лучшему. По крайней мере теперь Тилляеву не придётся объясняться с невестой, почему он так внезапно изменил ей с немолодой актрисой… И почему он, скорее всего, продолжит это делать. Сердечная боль, вызванная исчезновением Зульфии, притупилась. Её вытеснила любовная лихорадка, которая теперь то и дело потряхивала юношу, стоило ему (без особых усилий) вызвать перед внутренним взором образ Светланы.
Но бросать дело просто так, будто он взял и одним движением руки вычеркнул девушку из жизни, словно бы её у него не было, казалось Денису подлым и бессердечным. Неважно, как, но он попытается хоть что-то узнать. Это как минимум. Иначе он элементарно перестанет себя уважать. И попросту не сможет любить Свету – разве он будет достоин такой женщины? Да что там о женщинах говорить – ему только удавиться останется или вены вскрыть… Но это, конечно, плохая идея. Очень.
