– Возможно.
– Тебе-то самому это нравится?
– Видишь ли… У нас мастер курса внушала, всем, что половая принадлежность персонажа – дело второстепенное. Приводила в пример кабуки. Опять же, мусульманские театры. У них могут быть разные школы, но почти во всех актрисы-женщины отсутствуют как класс.
– Но у нас же не мусульманский театр. И не японский. Впрочем, ладно. Не мне решать. Ох, посмотрела бы я на премьеру! И на то, как ты мою роль на себя надел.
– Премьеры у нас снимают на видео, ты же знаешь. Возможно, даже с двух или трёх точек. Пронина уже определила места и заказала аренду широкоплёночных «бетакамов» для профессиональной съёмки. Так что, может быть, поговорим после премьеры да привезём тебе кассету показать… Ведь это идея!
– Ну, здорово!
Маша не была на сто процентов уверена, что эта идея получит развитие дальше слов и обещаний, ну и ладно. Интереснейшая мистификация планируется, ничего не скажешь!
– Да, чуть не забыл, – заговорил Тилляев озабоченно. – Информацией нам строго запретили делиться с друзьями и родственниками. Я тебе только потому рассказал, что ты в спектакле участвуешь, и вообще в труппе уже давно, намного дольше, чем я. Так что вполне естественно, если ты будешь в курсе… Вот такие дела. Побегу, пожалуй… Хорошо?
Денис вдруг вспомнил, что сам-то уже успел проболтаться Зульфии о репетициях и о том, кого именно он будет играть на ближайшей премьере. Но Зульфии ведь можно! Она же никому не расскажет. Во-первых, девушка практически ни с кем не знакома в Нижнеманске, во-вторых, он, Денис, уже строго предупредил, чтобы держала рот на замке.
– Подожди минутку! – вспомнила Маша. – Ты же куришь вроде?
– Да как тебе сказать… Пытаюсь бросить. Вчера весь день не курил, сегодня тоже.
– Ой… Я так надеялась выпросить у тебя немного. Скоро дадут возможность передвигаться, первым делом курить побегу.
– Ни слова о сигаретах! И так уши пухнут.
– Как я тебя понимаю… Ну ладно, отстала.
– Тогда всё. Давай, счастливо!
– Пока… Нет, стой!
– Да, Маш?
– Сядь сюда, – строго сказала актриса, показывая на крашенный белой краской стул.
Денис сел, немного поколебавшись.
– А теперь говори правду.
– Какую?
– Зачем приходил?
– Ну вот, здравствуйте, товарищи… Почему бы мне не прийти к тебе?
– А если честно?
– Если уж совсем честно, то я чувствую себя странно и чуть неловко. Словно бы воспользовался обстоятельствами и отобрал у тебя роль, которую, как я понял, ты очень полюбила.
– Я не могу на тебя за это обижаться, сам понимаешь. Но я вижу, что это не всё.
