– Я уже говорила, что понимаю ваши чувства, – ответила Севостьянова. – Потому что была в похожем положении. И мне, наверное, было хуже, чем вам. Вы тогда, после спектаклей, уже получили своего рода какой-то сигнал… Не знаю, как его уж назвать.
– Сигнал… Да, какую-то прививку вы мне тогда действительно поставили.
– А состояние актёра, который вживается в роль, вы тоже, наверное, понимаете?
– Да. Но я пыталась понять самого Дениса. Он называл это состояние погружением. По его словам, он настолько глубоко погружался в роль, что не мог из неё выйти порой до позднего вечера… Я опасаюсь, что она его захватила сильнее, чем он даже сам себе представляет.
– Кто-то из актёров старой школы называл это состояние не «глубоким» погружением, – сказала Светлана. – А «высоким». Оксюморон, конечно, но он вполне отражает происходящее с людьми. С теми, кто не просто играет, а живёт на сцене. Проживает маленькие жизни, которые кажутся такими же реальными, как и одна большая.
– Может быть, – помолчав, произнесла Зульфия. – Кстати, а вы не расскажете, как у вас происходило в том… похожем случае? И что вы чувствовали? А то я тут сижу перед вами, ни с того ни с сего откровенничаю…
– Да отчего же? Хорошо, я расскажу тебе… Ох, извините, на «ты» сбилась…
– Ладно уж, – чуть усмехнулась Зульфия. – Я совсем даже не против.
В комнату вошёл Денис, неся три стакана с кофе на небольшом подносе. Женщины сейчас же прекратили разговор, и процесс поглощения кофе прошёл в молчании. Через пару минут в комнату заглянул охранник и позвал за собой Светлану. Зульфия поглядела ей вслед, затем бросила холодный взгляд на Дениса и тоже вышла из помещения. Ей явно не хотелось оставаться с Тилляевым наедине.
* * *
Сведения, полученные Севостьяновой от чиновника – приятеля Москвина, были неутешительными. Или наоборот – это уж с какой стороны посмотреть, правда. Паспорт Зульфии уже угодил в шестерни бюрократического механизма, щедро сдобренного смазкой кумовства и личных связей. Там же исчез и советский паспорт Дениса, у которого остался лишь документ иностранного государства, выданный на имя Дэни Тилля. Чиновник позвонил в загс, и выяснил, что день свадьбы назначен на второе декабря текущего года. Причём, учитывая обстоятельства, отменить бракосочетание невозможно. Максимум – женить кого-нибудь другого в это же время и тот же час, буде кто согласится. Но по предварительной договорённости, естественно.
Из мэрии все вышли в разной степени растерянности. Денис, отлично понимая, что Зульфию он потерял и, возможно, навсегда, не мог сконцентрироваться на чём-то одном – мысли прыгали, как зайцы на поляне. Он плохо понимал свои перспективы. Зульфия же была почти в отчаянии – без паспорта в чужой стране ей попросту опасно даже выходить на улицу. Домой улететь она тоже не могла. Но и оставаться в положении затворницы на съёмной квартире Дениса, по уши влюбившегося в Свету, ужасно не хотелось.
