* * *
Зульфия никак не могла насмотреться на себя в зеркало. Она не просто удивлялась увиденному – она была приятно поражена и даже чуть напугана, по той причине, что сейчас на неё смотрела незнакомка – с тонкими, точно лезвия бритвы, бровями и совершенно новой причёской. Она тщательно и аккуратно обрезала волосы и сбрызнула их лаком, сделав себе короткое каре – «венгерку». Вероятно, идеально ровной линии сзади она не добилась, но ничего – при ближайшем удобном случае просто посетит парикмахерскую. Лишённая возможности находиться под жарким южным солнцем, Зульфия цветом лица почти не отличалась от местных гражданок. Новый «европейский» образ Ерматовой понравился, и чем дальше, тем сильнее она испытывала странное чувство – девушке казалось, что новая внешность меняет что-то внутри её самой. Словно она примерила новый наряд, непривычное платье, которое заставляет её вести себя совершенно по-другому, не так, как она привыкла. Нельзя сказать, что это было очень комфортно, но и неловкости она не испытывала. А привыкнуть можно ко всему.
Ко всему ли? Зульфия злилась, переживала и беспокоилась. Денис так и не приехал к ней вечером. Не появился вообще никто. Девушка на две трети опорожнила бутылку мартини в половине первого и погрузилась в глубокий сон. Поутру немного болела голова, но в общем и целом было всё в порядке.
Если исключить то, что в коттедж так никто и не прибыл. Ни утром, ни в обед, ни к вечеру. Зульфия теперь отлично понимала, что значит выражение «лезть на стенку». Кроме того, она отчаянно переживала за Дениса – а ну как глупый мальчишка попал в беду? Для себя девушка решила – этот вечер она ещё проведёт здесь, ночью выспится, а утром двинется в город пешком. По закону подлости, она трижды выходила к телефону-автомату, но так и не сумела дозвониться до администрации театра. Причём один раз Константин уже тянулся к надрывающемуся аппарату, но на другом конце линии Зульфия успела повесить трубку.
Около девяти вечера девушка, осатанев от безделья и тревог, предприняла очередную экскурсию по коттеджу. Добравшись до гардеробной, она толкнула дверь и начала изучать развешанные внутри костюмы – большей частью мужские. Впрочем, в одном отсеке висели и женские наряды. Зульфия принялась их разглядывать – сперва просто осматривать расцветки глазами, затем вынимать вешалки наружу и прикладывать платья и юбки к своей фигуре. Одно платье ей особенно понравилось – светло-лиловое, с фиолетовым отливом, интересно собранное на груди и довольно короткое. Удержаться было невозможно. Девушка вынесла платье в свою спальню, где скинула одежду и переоделась в чужое. Подошла к зеркалу и даже причмокнула от восторга: преображение было завершено. На Зульфию смотрела вполне европейской внешности молодая женщина, ничуть не напоминающая ту перепуганную девчонку, которая совсем недавно практически чудом вырвалась из-под родительского крова. Красивая той яркой и немного порочной красотой, что заставляет проходящих мимо мужчин оборачиваться вслед. Налив в бокал остатки мартини, Зульфия принялась вертеться возле зеркала, крутясь и изгибаясь во всевозможных позах, стараясь понять, в каком «ракурсе» она смотрится наиболее выигрышно. Говоря по справедливости, врождённые красота и грация девушки позволяли выглядеть ей привлекательно и сексуально при любом повороте тела, положении рук и наклоне головы.
