Он закрыл глаза, стараясь унять дрожь.
– Что бы изменилось, Сверж? – Лея говорила тихо, голос срывался и хрипел, – Я не могу предать Кахэ. Он замечательный… Самый хороший… Страстный…
– Но ты не любишь его, – закончил Сверж. Она кивнула, – И это моя вина? Ты из-за меня его разлюбила?
Дрова громко щёлкнули в костре. Лея дёрнулась:
– Нет… Не знаю… Я уже ничего не понимаю, Сверж.
– Ты мучаешься сама, мучаешь меня и Кахэ…
– Да! – вскрикнула она, – Давай, теперь меня во всём обвиним! Ведь у вас всегда женщина виновата! Очень по-мужски…
Сверж резко встал, рывком поднял её и, запрокинув ей голову, поцеловал в губы жарким, страстным поцелуем. Она не сопротивлялась. Стояла, опираясь на его руки, прижавшись всем телом, и понимала, что больше сопротивляться не сможет… И не захочет. Горячий ответ на поцелуй не заставил себя ждать. И Свержу снесло весь самоконтроль. Разметало в пух и прах. Как разметало вещи, сбрасываемые в пылу страсти. Как разметало её волосы по шкурам у костра. Она отдавалась с горячечной болью, с криками и стонами. Забыв обо всём на свете, презрев правила приличия и законы общества. И Сверж сошёл с ума. Счастье обладания ею затмило всё. Это была его женщина, ЕГО! И с этого момента он не собирался делить её с кем бы то ни было.
– Я больше не отдам тебя ему, – выдохнул он, принимая её восторг и собирая чувства в кулак, – ты больше не его жена… Ты моя! Слышишь? МОЯ!
И словно в подтверждение его слов, снаружи раздался гром. Он потряс землю и небо, заставив Лею вздрогнуть и прижаться к любимому воину.
– Гроза началась, – выдохнула она, и подняла глаза на Свержа.
– Начнётся…, – поправил он, – Но ты не бойся, теперь я за тебя отвечаю. А вместе мы всё преодолеем…
– Но Кахэ…
Сверж чертыхнулся и сел, завязывая штаны:
– Честно будет ему всё рассказать…
Лея прикрылась шкурой и начала судорожно искать свои вещи:
– Ему будет больно.
– Будет, и ты это не изменишь… Даже если будешь всё скрывать… Только от вранья будет больнее в тысячу раз!
– Я должна подумать, Сверж, – она почти плакала. От осознания поступка, от тяжести своей вины, от боли за предательство и за поруганные чувства Кахэ.
– Подумать? – насторожился воин, – О чём?
– Мне больно…, – слёзы потекли сами собой, – Чёрт, я давно не плакала, Сверж!
– Почему ты плачешь? – он сделал шаг к ней, но Лея выставила руку вперёд.
– Не надо… Стой, где стоишь… Мы сошли с ума! Нет, это я сошла с ума! – истерика начала волной накатывать на неё, – Я не смогу больше смотреть ему в глаза! О, Боги! Что я наделала!
