– Плохо, но ничего, память вернется. Это дело времени. Ты не ходи больше никуда. Поживи здесь, со мной. Я помогу тебе, подлечу. А ты будешь добывать мне мясо, – и старик улыбнулся. Хитро так.
Боро рассмеялся:
– Хорошо, селе, поживу с Вами.
Кан опять сморщился:
– Что ты все, селе, селе? Что это значит?
Боро нахмурился, вспоминая:
– Это из прошлой жизни, наверное, но я говорю с большим уважением. Считаю Вас учителем, гуру.
Кан крякнул и кивнул, дозволяя себя так называть.
– Ну-ка, суп, поди, сварился, держи-ка плошку, – и щедро налил ароматное варево Боро.
Пока ели, Боро все оглядывал жилище старика. Потом решился спросить:
– Селе, а чего у Вас избушка такая неказистая?
Кан удивленно обернулся на дом:
– Да нормальная, много ли одному надо? И, потом, внутри она побольше будет. Я для тебя комнатку раздвину. А снаружи красота, она, тут кому нужна? Лес ведь.
Впервые Боро засыпал с чувством, что теперь все наладится. А что делать дальше, решим потом.
***
Охота с утра не задалась. Проходив полдня, Боро вернулся к избушке с одной куропаткой. Маленькая, с кулачок.
Кан сидел у порога и что-то чертил на земле палочкой.
– Пустой что ли? – не оборачиваясь, спросил старик.
– Пустой, селе, не везет сегодня. Вот цыпленок только.
Кан оглядел добычу и махнул рукой:
– Пусть, все жиринка, какая-никакая. Потроши, да в воду кидай, – и продолжил чертить на земле незнакомые знаки.
Боро сел неподалеку, щипать куропатку, а сам тайком подглядывал, чего там Кан рисует. Старик усмехнулся:
– Думаешь, не вижу?
– Думаю, – улыбнулся Магистр.
– Но глаз у тебя сильно зоркий. Отчего так? Ведь у человека так не бывает. Или слова какие наложены?
– Наложены, – согласился Боро, – глаз леопарда называется.
Кан обернулся, присвистнув:
– Никак вспомнил?
– Приснилось, дня три назад.
– Оно как! Причудливо! Видать сильно они тебя отравили, коль память токмо во сне приходит.
Боро нахмурился:
– Селе, я все спросить хотел. Вы рассказывали, что Маор накрыл сетью огромное пространство. И все маги, что там были, связались с ним этой сетью. Неужели нельзя было эту сеть оборвать? Или магам это нравилось?
Кан помолчал немного, встал, пошел в дом. Через минут пять вышел, неся в руках бумагу и чернила. Сотворив себе пенек побольше, сел за него и стал переписывать то, что накарябал на земле.
Пока Кан писал, Боро его не трогал. Не смел. Он, как пришел сюда, заметил, что Кан много пишет. Но спросить, о чем пишет, не решался.
Отложив бумагу и перо, Кан повернулся и, будто вспомнив, начал рассказывать:
