И эта ненависть к самой себе лишь убивало Ричелл.
Она не стала меня бить, лишь швырнула в мою сторону свои штаны и уселась на холодный пол в угол маленькой комнаты. Держа в руках шприц, девушка медленно ввела иголку под кожу, а затем и само странное прозрачное вещество, после чего положила уже пустой шприц рядом с собой и расслабилась.
– Не знала, что ты принимаешь наркотики, – заметила я, продолжая переодеваться и кидая настороженные взгляды в сторону Ричи.
– Это не наркотик, хотя раньше я имела с ними дело.
Я застыла от того, насколько её голос оказался пустым. Словно что-то доносилось из глубин сгнившей грудной клетки мумии. Ни капли жизни – лишь бесконечная человеческая нагота – гибель. Смерть всем чувствам, смерть всем мыслям, смерть всем проблемам.
Смерть самому себе.
Смерть. Смерть. Смерть.
– Тогда… что это? – спросила я, невольно пялясь на Ричелл и её полное безэмоциональное состояние.
– «Сыворотка равнодушия» – так это вещество называют в народе, – идеально ровным голосом ответила она. – Позволяет совершенно ничего не испытывать. Ни капли чувств. Абсолютный ноль.
Это даже звучало жутко. Ничего не чувствовать? Как так можно? Ведь человек с самого своего становления что-либо чувствовал, как и любое другое животное. И неужели после нескольких тысяч лет человечество гордится тем, что наконец-то избавилось от эмоций? Что оно собиралось этим достичь? А главное…
– Зачем? – спросила я уже вслух.
– Пожары, – вынимая пачку сигарет и закуривая, глухо сказала Ричелл. – Весь мир в пожарах. Многие стали считать, что это не специальные поджоги или взрывы. Что это болезнь.
– Болезнь? – нахмурилась я, застыв окончательно со своей бежевой курткой в руках и внимательно следя за Ричи.
– Да, болезнь, – совершенно равнодушно подтвердила она, словно говорила о чём-то максимально незначительном, и выдохнула дым. – Непонятно, как она распространилась на все континенты и откуда вообще взялась. Вообще мало что известно, многие до сих пор думают, что это выдумка.
– А ты считаешь, что это не так?
– Разве не видно, что именно я считаю?
Ричелл подняла на меня безликий взгляд, и я покрылась мурашками: так было непривычно видеть её без ярости, злости, враждебности – без каких-либо чувств. Словно кукла, на которую натянули кожу, как колготки на ноги, и дали одежды, чтобы согреть то, чего не существовало – сердца и души. Точнее, что исчезло под воздействием этого некого «наркотика». А было ли там вообще хоть что-нибудь до этого? Кто знал.
