– Так странно и даже неприятно осознавать, что все для праздника вырастили бедняки из деревни, а праздник здесь – в пафосном коттеджном поселке, – поежившись, сказала Левия.
– Да, и в нашем случае эта грань трагикомично четкая – низкий, деревянный забор. Цинично, но очень жизненно.
В ночь 31 октября праздничное неистовство достигло своего безумного апогея – взрывались петарды и летели феерверки, пунш лился рекой, и к десяти часам толпа в костюмах привидений и мумий была уже инфернальном экстазе. А вокруг все по-прежнему невинно пахло свежей тыквой, сладкой выпечкой и кофе.
Алеф и Левия как обычно сели в тихий уголок у нарядного грузовичка, откуда открывался вид на праздник. Морфей уплетал пирожок, гоняя его длинным носом по газону, а между ребятами устроился бумажный пакет с булочками с корицей и два огромных тыквенных латте. Сегодня у этой уютной, праздничной еды был жгучий привкус расставания.
Завершив трапезу, Морфей уткнулся носом в ногу Алефа, оставив на джинсах мокрый след – благодарил хозяина за вкусный ужин. Левия смотрела на эту трогательную картину и думала о том, какие они оба ладные, цельные, сошедшие будто с картинки – Алефа так легко можно было представить прогуливающимся с бумажным стаканчиком кофе и псом на поводке по шумным городским аллеям или уютным тихим улочкам старого центра. Они были земные и близкие – в них ничто не напрягало и не отталкивало, а рядом находиться было комфортно и естественно. С другими всегда было не так. Алеф был из тех, на чьи вопросы хотелось отвечать и чьи ответы хотелось слушать не меньше. Напускная участливость, которая сопровождала большую часть бесед в ее мире, здесь уступала место интересу и понимаю. Но все заканчивается. Левия повернулась на притихшего парня – невидящим взглядом он смотрел на костер в центре площади: на его лице бесновались тени и трепетали лоскуты пламени, а щеки впервые заливал румянец. Левия откусила булочку и тоже устремила взгляд к яростному шабашу в канун Дня Всех Святых.
Когда Левия и Алеф возвращались с последнего дня праздника, уже светало. Из-за тумана деревенская дорога превратилась в молочную реку, похожую на Стикс – не хватало только жуткого лодочника с фонарем.
– Плывем с тобой как два приведения по реке Стикс, – с грустной улыбкой сказала Левия.– Почему у тебя всегда такие мрачные сравнения? – Алеф снова слабо улыбнулся.
– Так сейчас Хэллоуин, самое время.
В клубящемся тумане снова раздавался плач ночных птиц, шорох листьев перекатывался вдоль дороги, а кресты над деревенским кладбищем становились все четче. И дыхание надвигающейся зимы уже пульсировало в земле.
