Конечно не хватит. Никогда не хватало. И не хватет. Этому безплоскоственному образцу жизни. Вот кратерки рта и накалились. Разгар этой бойни. Предапогей чувства и счастья. И веры в свободу. Что произошло с этими двумя спутниками друг друга? Столкновение. Столкновение краями ядер и магм. Темень как ногтем соскребло и все. Я не могу это описать. Весь этот резонанс мира. Всего вокруг. Какая революция мира! Ихни головы начали вымыливаться и немного плавится, но это мираж. Это лишь жар искажал водянистые порывы глаз. Еще долго, век, миг, гроб они держались так, целуясь. Вцепившись в свои жизни. У Луны были почти кровоточащие губы. А лицо словно сугробы. Страдальное, белобольное и крепколюбящее .Несколько тощее. Хрупкое как звездочка. Легко раскрошить – тяжело удержать. И льются слезы. Да что льются. Они-то льются, но до конца не доходят. Это война на истребление. Геноцид боли сейчас среди них. Слезы расплавляются острием их теплой секиры.
Их ощущение расстояния времени искажено до проруби. Тонет оно и не работает ввысь. И все так могло и закончится. Их тревогательная беседа о жизни, о любви, о сути. Все оно могло начаться лишь бы не это целование. Разгар этих чистых распылей. Он истреблял всех. Детей, взрослых, стариков, веру, Господа и домысел. Все. Не щадит этот угарный газ. Этот переливчато желтый смехогаз. Он был среди их, истощался от их душ. Все задохнулось. И время, и начало, и конец.
Вот прошел уже 6 час наблюдений, и они словно мертвецы. Все движется, бушует, страдает. Но не они. Они среди всего сущего и отсущего. Они отрубились от потока, от течения всего. Вот ветер начал покоится. Немедленно уставать. И полотна рек не разлетаются цельно. И деревья не судят. И все. Кроме них. Все покоится и спокоится. А они от всего этого. Не за гранию. Ближе. Просто видят иначе.
Вот струны ветра настроились по- весеннему. Все нарядилось в природу весеннюю. Рекинные полотна разгладились утюгами снов. И они. Они тоже стали по-весеннему. Спокоились на конец. На этот еле живущий, держащийся на секунде нитки своего пребывания на свете. Он лег спать. Он истощился. И Луна также. Она ушла бессвязно. Спотыкаясь и улыбаясь. Горюя печалью о нынешнем. А я горюю, что скоро может быть. Луна, бескосая, бледная, иссушенная от боли, чистая радостью. Она летит домой, на свой бывший дом. Теперь-то все понятно. Где и что у них что.
В крестовых поисках нашего, непрерывного и нетленплодящего (4 призыв)
