мыслеслепыми. Он чувствовал, что это сияние зовет его, требует приблизиться, подобно песне певца памяти, и заставил себя стряхнуть наваждение. Он обязательно подчеркнет эту особенность в своем следующем докладе Поющей-Истинно и Короткому-Хвосту, но исследовать его самостоятельно
до доклада ему не следовало. Кроме того, не за этим он пришел.
Он снова встряхнулся, отворачиваясь от мыслесвета, но это было не так просто. Ему пришлось сделать сознательное усилие чтобы закрыть свой разум от него и это заняло больше времени, чем он ожидал.
Но в конце концов ему это удалось и Лазающий-Быстро, освободившись, с облегчением вздохнул. Он покрутил ушами, повел усами и продолжил свой путь во тьме пока вокруг него разбивались первые капли дождя.
* * *
Дождь пошел сильнее, барабаня по крыше веранды. Казалось, будто воздух танцует и дрожит, когда непрерывная молния разрубила ночь напополам, а гром потряс обе половины. Глаза Стефани загорелись, когда ветер хлестнул струей сквозь открытые стороны веранды, чтобы брызнуть на пол и поцеловать ее ресницы и похолодевшие щеки. Она ощущала, как буря вспыхивает вокруг, и обняла ее, впитывая энергию шторма.
Но затем, вдруг, на ее камере замигал маленький огонек, и она застыла. Не может быть! Но огонек мигал – нет сомнений! – а это могло означать только…
Она нажала кнопку, погасившую предупреждающий сигнал, затем схватила камеру, чтобы вглядеться в видоискатель. Сквозь дождь, каскадом льющейся с крыши веранды, видимость была отвратительной. Камера приспосабливалась к изменению уровня яркости быстрее, чем человеческий глаз, но контраст между мгновенной стробоскопической яростью молнии и сменяющим ее мраком был чересчур резким.
Стефани это знала и, в общем-то, не ожидала что-то увидеть, не сейчас. Поскольку похитители сельдерея могли так хитро обходить механические устройства вроде натянутой веревки, то большинство тех, кто работал над этой проблемой, предпочитали более тонкие подходы. Фотоэлектрические системы были следующим способом, что приходил на ум, но незнакомцы, казалось, обходят их еще легче, чем механические преграды.
Но у Стефани была теория, которая это объясняла. В каждом случае, который она смогла изучить, существовавшая фотоэлектрическая система использовала инфракрасный свет. Было ясно, что видимый свет не имел бы смысла с чем-то вроде этих воров, а инфракрасный люди применяли в подобных системах чуть ли не вечность. Но, обсуждая с отцом его работу с развивающейся Лесной Службой Сфинкса, она стала подозревать, что люди, которые устанавливали эти системы, не смогли в достаточной мере проанализировать проблему. По словам папы, относительно новые данные предполагали, что животные Сфинкса видели гораздо больше из нижнего конца спектра, чем человеческие глаза. Это значит, что сфинксианское животное могло видеть инфракрасный свет, недоступный человеку, а это, в свою очередь, вело к тому, что луча было относительно легко избежать. Поэтому сигнальные устройства Стефани задействовали
