–Кобель! – едва слышно хрипло буркнула моя оппонентка, торопливо запихивая в рот тушенку.
–Отнюдь! – парировал я и сунул в рот кусочек сушенного мяса. – Просто думаю, почему раньше нельзя было нормальный облик принять?
–А что для тебя нормальный облик? – девушка немного обернула лицо в мою сторону.
–Двуногий, – буркнул я, проглатывая сухой, как кусок древесной коры кусок.
–Мерзко! – рыкнула она, – видок лысой обезьяны! Уж лучше шерсть на всем теле и бег на всех четырех, чем блестящая лысая шкура и все “прелести” наружу!
–Так почему же сейчас обернулась обезьяной? – не удержался я от колкости.
–А так в желудок меньше еды помещается, наесться легче! И не надо будет потом тебя из серебряной скорлупы выковыривать, чтоб доесть.
Она быстро и звонко облизала пальцы и тут же зябко поежилась. Сжалась, обхватив себя руками и тихонечко заскулила, словно провинившийся щенок. У меня сердце упало, когда я вдруг понял, что она плачет. Я вытащил из рюкзака запасную толстовку, пару носок и подошел к девушке:
–На вот, надень. – я протянул ей вещи, но она испугано отпрянула в сторону. – Да не бойся ты, надевай, я не причиню тебе вреда.
–Спасибо, – она приняла от меня вещи и торопливо натянула их.
Слезы текли по ее лицу, она продолжала плакать, но делала это молча, беззвучно, отчего у меня на душе скребли кошки. Хотелось помочь ей, но я понимал, что не смогу унять ее боль. Она оплакивала свою загубленную семью, ей было больно и страшно.
Я снова завернулся в спальник и уселся, опершись спиной о каменную стену. Девушка так и продолжала сидеть в своем углу, спрятавшись в толстовке с ногами и накинув на голову капюшон. Постепенно она перестала плакать, но после впала в какую-то прострацию, изредка вздрагивая, то ли от холода, то ли от нервного перенапряжения.
–Эй, волчица? – я позвал ее, выводя из ступора. – Ты согрелась?
–Да, немного, спасибо, – ее голос перестал быть хриплым, и оказался очень нежным, мягким, хоть и достаточно тихим.
И тут черт меня за язык дернул, и тот заработал слегка отдельно от организма.
–Ты раненная, пока залечишься, то замерзнешь насмерть. Если обещаешь не кусаться, то я могу поделиться с тобой спальником, вдвоем-то теплее.
–Ты за кого меня принимаешь? – оборотница набычилась. – Я тебе что, подстилка дешевая что ли? Ты посмотри, только стоило мне перевернуться, как тут же разного рода извращённые предложения последовали.
–Ну, – я пожал плечами и удобнее устроился для сна, – ты это, ночью главное не забудь, что я поделился с тобой пищей.
