Выиграл я этот раунд или проиграл? Непонятно. Совесть говорила одно, тело – другое. Время покажет, что важнее.
– Родные мотивы – родной крови. – По окончании разговора отключенный телефон полетел в сумочку, Мадина кинула в меня снятой футболкой и понеслась к брошенным вещам.
– Ты о чем?
– О мелодии звонка. Гарун возвращается домой, нужно бежать.
Дверь в ванную, где она принялась одеваться, принципиально осталась открытой. Неуемная авантюристка поражала упорством в достижении целей. Направить бы его в благое русло…
Не думаю, что Султан считает себя проигравшим. Может быть, и мне не стоит пенять на русло? Ведет в приятную сторону, от меня ничего не требуется, просто плыть по течению…
– Помоги, – донеслось из ванной.
Мадина извивалась, втискиваясь в надеваемое через голову платье и стягивая его руками вниз по фигуре. Мне под нос выставилась спинка, где требовалось застегнуть молнию. Я молча вжикнул и сделал шаг назад. Мадина ожидала как минимум объятий, но безропотно приняла реальность, сборы продолжились. Затем прозвучало слово, всего одно, зато какое:
– Завтра.
Ощущение – меня забыли в криосауне.
– Что? – тупо спросил я.
– Не придуривайся. Встретимся завтра.
– Завтра меня не будет, уезжаю.
Метавшийся по квартире вихрь, подхватив куртку и сумку, на миг застыл, ресницы Мадины обалдело хлопнули:
– А послезавтра?
– На неделю, как минимум.
– У меня есть твой номер, списала у Гаруна. Свой не даю, брат иногда проверяет контакты. Надеюсь, на звонки с неизвестных номеров ты отвечаешь?
Уметь бы тоже так брать быка за рога, чтобы мощные копыта покорно топали на поводу, как бы их обладатель ни сопротивлялся.
– Не уверен, что это хорошая идея.
– Вообще или имеешь в виду звонок от конкретной меня?
– Какая же ты умная плюс к тому, что красивая.
– И это при том, что ты еще не все знаешь обо мне.
Мадина обежала себя взглядом – все ли в порядке.
– Волосы не высохли, – напомнил я.
– Неважно. – Она достала из сумочки головной платок, и последняя улика была спрятана.
На меня снова глядела гламурная фифочка, узкое платье подчеркивало дары природы, вызывающий взор звал на безумства, а плотоядный оскал обещал не выпустить живым. Кожаные куртка и сумка казались выпотрошенными жертвами. Только скромный головной убор нарушал гармонию композиции.
– На Хаде платок смотрится органичней, а тебе больше идут распущенные волосы, – сообщил я. Слово «распущенные» оказалось к месту. Не в бровь, а в глаз. – Вообще, странно видеть тебя в платке.
