– Нет, – стояла сталь в его голосе и у меня брови поползли вниз, ведь такие наоборот ухудшают отношения между своими детьми, но промолчал об этом, чтобы не усугубить ситуацию.
– Пять минут, пожалуйста, – сжала Бриэль пальцы, как бы сильно попросив об этом. Он постоял несколько секунд и кивнул, предупреждая, что всего пять минут и не больше.
Она обошла его и взяв меня за руку, повела куда-то от дома, где бы предки не могли услышать нас.
***
Мы отошли чуть подальше и она сразу же крепко обняла меня, приговаривая и повторяя, каждый раз, что какая же она дура, так ничего толком и не объяснив, но напомнив ей, что у нас не так много времени – отстранилась от меня.
– Знаешь, я тут кое-что поняла, это самое важное, – а я затаил дыхание, навострив уши, чтобы не пропустить не единого слова, – Поняла, что люблю тебя.
Эти слова отпечатались у меня в голове, а особенно, запомнили её тон и эти слова, словно это чудесный звон для ушей, но лились на сердце, сладким мёдом. Ах, как же это чудесно слышать от неё, потому что…
Она резко оттолкнула меня, прокричав «Осторожно!».
И в ту же секунду, я своими глазами увидел, как она упала на землю, рядом со мной, по ее майке, в области сердца, расплывалось красное пятно. Закричав на всю улицу, подполз к ней, пытаясь привести в чувство, затем подбежали, в страхе, её родители и начали звонить в «Скорую помощь». Себя я чувствовал, наверное как, в замедленной съёмке. В ушах стоял гул, покрывавший все звуки вокруг, а на лице стоял ужас, продолжая легонько бить по щекам, прошу, не оставляй меня, не уходи в мир иной. Я смотрел на девушку, а та медленно умирала подо мной, которую я всем сердцем полюбил.
Машина приехала спустя десять минут и не проговорившись ни слова с её предками, поехал вместе с ними до городской больницы, полными горя и отчаяния.
Глава 17
Хилари
Налил себе кофе из автомата, обратно присаживаясь на свое место. Я находился в коридоре больницы, где-то на стенах висели плакаты с разнообразными статьями и рисунками, пол и стены с потолком были белого цвета, а сами же диваны бирюзового. Сам интерьер, с такими цветами, почему-то меня клонит в сон, но я держался, ради девушки, лежащей сейчас в одной из палат.
Родители Габриэль сидели неподалёку, только с разных сторон дивана, словно они не знакомы. Успели поссориться или они так и были в ссоре? Что-то они какие-то странные. Меня это, нисколько, не пугало, но, вероятно, нагнетало любопытство, что самое главное – это раздражение из-за того, что решали за дочь, как ей жить.
