Ульяна просто сияла.
А я чувствовал себя не в своей тарелке. Сейчас ещё начнем молитвы нараспев петь, а я, кроме «отче наш», ничего не помню. Да и с тем, могу слова попутать.
– Вам знаком вкус церковных сухарей? – начал я входить в образ.
– Для меня это можно сказать вкус детства.
– Вы воспитывались в детском приюте.
– Вы очень прозорливы, батюшка.
– Пётр.
– Да, извините, Пётр.
Надо сваливать. Не потяну я это роль. Не моё это. Да и стремно как-то… Я вообще не понимаю, что я тут делаю. Быть монахом, значит жить в монастыре. А судьба вновь тянет меня в кафе на встречу с Ульяной.
– Я рад, что смог принести вам Ульяна частицу детских воспоминаний. – начал прощаться я, – У всех у нас есть время в сослагательном наклонении, где остались наши самые счастливые дни. И как правило – это всегда детство. Что ж, а мне, пожалуй, пора, спасибо вам за чай и…
Ульяна схватила меня за руку, широко раскрыв глаза.
– Вы…Вы…Я ведь не называла своего имени…
И тут я понял, что прогорел.
– Вы старец… Ну конечно, старец! И на вас ведь… Это монашеская ряса схимника, затворника… Сколько лет вы были в заточении? Вы святой…
Этого ещё не хватало. Теперь ещё и Ульяна начнет мне руки целовать. Здесь есть кнопка перезагрузки? Можно как-нибудь отменить этот день?
Ульяна не сводила с меня глаз.
– Десять лет, – ответил я.
Ульяна тяжело выдохнула и перекрестилась.
– Господи, – прошептала она и заплакала.
– Не плачьте, не надо, – сказал я неловко.
– Вы ведь, вы ведь не просто так назвались Петром. Вас сам Господь ко мне послал. Вы меня насквозь видите. Вы всё видите. Скажите мне, ответьте мне, наставьте меня на путь истинный…
Я бессмысленно хлопал глазами.
– Как же я рада, как же я счастлива, что обо мне ещё помнят там, наверху, – не успокаивалась Ульяна. – Вы моё знамение, моя последняя надежда… Ответьте мне на мой вопрос, вы ведь наверняка знаете, о чём я сейчас спрошу.
Она с превеликим ожиданием смотрела на меня, а я хотел застрелиться.
– Вы встретите своего суженого, – начал импровизировать я.
Ульяна замерла, и у меня возникло ощущение, что я слышал стук её сердца.
Я продолжил наставление:
– Это произойдет неожиданно, и вы поймете, что это он только тогда, когда сама жизнь укажет вам значимым событием. Крепчайте духом и не унывайте.
Кажется, она вновь плачет. И, кажется, у меня получилось. Что ж, это было не сложно. Теперь пора сматываться. Эпичненько так выйти, а хотя…надо что-то сказать ей напоследок:
– Ульяна, – обратился я к ней, встав в пол оборота на выходе.
