Город остался за плечами, и Айзенвальда взяли в мягкие объятия осенние поля, потом под копыта легла забросанная желтыми листьями лесная дорога. И опять жнивье, теплая пыль, золотые костры берез по обочинам. На постоялом дворе он сменил коня и опять скакал, как железный, не замечая усталости. У дороги плавно качнулась лещина. Айзенвальд пригнулся, выхватывая пистолет, но пуля туго вбилась в плечо, покачнула и опрокинула навстречу летящей дороге.
Его сочли мертвым. Обыскали и бросили, а коня увели. Он очнулся под сентябрьскими звездами. Мундир был мокрым от выпавшей росы, тело свело, и в плече глухо пульсировала боль. Айзенвальд заставил себя встать.
... Еловые верхушки казались нарисованными, телега качалась и поскрипывала, и ветром доносило запах конского пота и пыли.
Небо было поблекшим, в нем сияло маленькое удивительно яркое солнце.
- Направо.
- Не проедем.
- Не разговаривай!
Мундир едущего впереди офицера запорошило пылью, и погоны, и красные обшлага сделались одинаково серыми. За плечами ходило дуло карабина. Всадник вдруг придержал коня, склонился, заслоняя небо:
- Потерпите, сейчас приедем.
Губы никак не могли собраться в ответное "да", всадник склонился ниже, отстегивая от пояса флягу. Айзенвальд захлебнулся горькой водой, и мир вдруг подернулся красным... Покосившаяся дверь была отворена на болото и, как кисеей, задернута прядями дождя. Дождь бил в подорожник, проросший на пороге, мягко стекал в подставленную девичью ладонь. Айзенвальд шевельнулся, и хозяйка избушки обернулась.
- Севе... Ульрика... - прошептал Айзенвальд разочарованно. Она вздрогнула, мокрой ладонью провела по глазам.
- Не трогай меня, солдатик. Не обижай убогую.
- Откуда ты... вы здесь?..
Ульрика отступила к очагу. Айзенвальд зашарил рукой по грубому лоскутному одеялу.
- Панна графиня... Мне надо ехать. Спешить. Ваша сестра... Коня мне!
Чего хочет от нее этот страшный человек? Она никогда не бы ла графиней, не знала никакой сестры... Ведьма я! Уйди, не тревожь мою память. Там боль, там запекшаяся кровь на пальцах, там знакомый, такой родной человек толкает меня под колючую корку льда... Золотой аксельбант на плече, по черной воде плывут клено вые листья... Улю, голубка моя... Сташек... Стах!!
- Спи, спи, солдатик. Я тебе песенку спою...
Он, не умер, как Ульрика боялась. Первое, что он сделал по возвращении в город - велел расстрелять Игнася. Якобы за связь с повстанцами. А после подал прошение об отставке. Айзенвальда едва не отдали под трибунал.
