А вечером, дома, она пыталась настроиться, уговаривая себя, что все будет хорошо. Отцу она не говорила о своих проблемах и опасалась, как бы до него не дошли сомнительные слухи. Но папа доверял ей и прекрасно видел, как дочь старается, поэтому не сомневался в ее способностях.
Олеся же все больше чувствовала себя запертой в чуждой ей специальности, в напрасных ожиданиях, которые не давали ей спокойно вздохнуть. А реальность окружала ее все более плотным кольцом.
Начались дежурства в больнице, и девушка увидела всю внутреннюю жизнь этого мира без прикрас. Она поняла, что папа слишком романтизировал работу, делясь с ней только хорошими моментами. Он старался не приносить в семью чужое горе и разочарования. Но она сама так не умела.
Это не могло не сказаться на обычной учебе. Олеся стала отставать, не запоминать материал и постепенно скатилась к группе тех, кто надеялся только чудом перейти на следующий курс.
– Да, эта девушка говорила, что вы являетесь её отцом.
– Проверка ничего не уточнила, верно? – тихо, с расстановкой, произнёс Дамад.
– Нет, показывает только, что данные недоступны.
Дамад с удовлетворением кивнул и жестом попросил сопровождающего выйти, но тут его взгляд остановился на Моране:
– А это ещё кто? Пусть тоже проваливает отсюда.
В любой другой момент, Моран бы не подчинился, но сейчас даже слова поперёк не сказал. Вылетев в коридор, он только успел шепнуть мне:
– Я тут осмотрюсь, пока ты с ним будешь разговаривать, вдруг внутри него ещё что-нибудь живо и твой отец одумается?
И я осталась с человеком, которого никогда не видела, но который, тем не менее, был моим отцом. Что я должна была чувствовать? Хотелось узнать, что он за личность, что испытывает, и почему так все получилось. Как отец жил до сих пор… Но, главное, что я хотела узнать, скучал ли он по мне? Хоть на минуту вспомнил ли о том, что у него есть дочь?
Дамад, словно предчувствуя большое количество вопросов, прошёл к вырубленному в скале окошку, не проявляя никакого внимания по отношению ко мне. Неужели не видит, как мы похожи? Я боялась сделать главное – посмотреть, что у него на душе, с какими чувствами он пришёл сюда…
Переборов внутреннее сопротивление, я быстро просканировала его энергетику и всё во мне обрушилось.
Темнота, сплошная темнота, всепоглощающая и беспросветная. Даже если бы он не поверил мне, в его душе должно было возникнуть любопытство, сомнение, любая другая эмоция, но только не эта тьма. Значит, он знал, что я его дочь, был уверен в этом.
