– Ну, и отлично! – Мэри рассмеялась. – Франсин и АЛЬБЕРТО будут свидетелями…
Софочка не поняла, почему услышав это, мадам Тремблей передёрнулась, как от удара.
– А ты, Артур, будешь посаженным отцом!
– Ух ты, как ловко! – отозвался тот.
Софи не поняла, почему Глеб засмеялся.
– В чём дело? – потребовала она объяснений.
Все уставились на Чёрнсына, и он смущённо кашлянул.
– Ну, я, конечно, грешник, но и для меня есть святые вещи. Приёмный ли, посажёный отец, но став таким, я буду относится к вам сугубо и только по-отцовски.
– Ну и что ж здесь плохого? – Бельская пожала плечами, думая: «Ещё лучше! А то ''полезь'' он снова – вряд ли бы я отказала!»
– Ну, и отлично! – повторила Мэри. – Раз все согласны…
Она оценивающе осмотрела Софочку.
– Так, кое-что одолженное – моё платье… Кое-что новое – фата у вас будет. Кое-что старое – туфлёнки ваши…
Мэри так пнула ''лодочку'' Софи, что та едва удержалась на ногах.
– А что же синее? – продолжала миссис Чёрнсын. – Фингал что-ли поставить? да Франсин его больше заслужила!
– У меня есть! – Глеб достал футлярчик и вынул перстень с голубым бриллиантом. – Ядвига бросила его, как и меня! А раз вы меня подобрали, надеюсь, и колечком не побрезгуете! Не возвращать же его в музей, действительно!
– Дэн! – позвала Мэри нежно, и мальчик охотно подошёл к ней. – Не уронишь подушечку с кольцами?
– Не уванить! – Oн потянулся к женщине, и та подняла его на руки, бросив на Франсин торжествующий взгляд.
– Энн! Цветочки будешь раскидывать?
– Буду! Буду! – девочка захлопала от восторга.
– Ну, пошли тогда готовиться!
Миссис Чёрнсын унесла Даниеля, и Альберто с Энн последовали за ними.
Глеб вдруг метнулся к Рону, и тот обнял его как брат, как отец.
Орлов замер на секунду, затем медленно повернулся к женщинам.
– Добилась, cyкa, – обратился он к Бельской. – Ничего, я такой яд приму, я так сдыхать у тебя на глазах буду, что может твоя железобетонная психика и выдержит, но, седину я тебе гарантирую! А тебе, Франсин милая, я эту ''запись'' в каждый сон вставлять буду, тварь неблагодарная!
– Марка-охранника запытали насмерть у меня на глазах, – возразила та спокойно. – Что, меня будет огорчать, как его палач мучается?
И, закрыв глаза, она расхохоталась, с вызовом, с презрением.
Мелодичным, звенящим, переливчатым смехом БРЕНДЫ.
* * * * *
Очень довольная собой, почти успокоившись, Мэри села с краю, на самый последний ряд, на стороне жениха.
Тут все скамейки были, естественно, полны, а на сторону невесты ''наскребли'' несколько человек; секретарь Софочки да горничная из городской квартиры. На самом дальнем сидении примостились несколько мужчин – охранники из Центрального здания.
