От головы несчастного пса, возомнившего о себе слишком много, осталась окровавленное месиво. Жаль, ибо пес был мне знаком. Крупный пастуший волкодав, обычно стерегущий градское стадо от бирючьего народа, что приходил в лесную крепь из заднепровских степей с живицей.
Теперь, когда народ отхлынул от повозок, я увидел стоящих рядом с повозками четырех человек странного вида. Худых, с темными загорелыми лицами, одетых в бесформенные белые хламиды с голыми ногами, обутыми в кожаные лапти. На голове старшего красовалась белая материя, обмотанная вокруг во много слоев. Шапка? В живицу?
И опять вспомнил: Прабабка рассказывала о таких людях, которые живут в далекой стране Хинди, куда карачун не захаживает, и вода никогда не превращается в лед. Они наши родичи – объясняла Глая в незапамятные времена, когда славящие Яня людины двинулись на закат, другие из нашего племени людины пошли на полудень в жаркие страны, покинув Святые горы Родины и Святые реки. Их звали Ариями. Племена разделились так давно, а вездесущее время изменило язык народа настолько, что теперь мы с трудом понимаем друг друга. Но тамошние волхвы помнят о родстве, впрочем, как наши ближники скотьего бога.
– Что за шум, а драки нет? Раздался позади нашей телеги густой бас.
Я оглянулся. Князь-старейшина Доброгнев стоял рядом с тремя ближниками, державшими в руках короткие копья. Мы с дедом Микулой поклонились князю, он поглядел на нас, кивнул в ответ и шагнул по направлению к повозкам. Народ расступился, и дородный князь-старейшина подошел к человеку, на голове которого была намотана шапка из белой материи. По сравнению с князь-старейшиной этот человек выглядел тонким и… нет, не худым, а как бы высушенным солнечным жаром. Солнце вытопило жир, зачернило кожу, оставив на людине только жилы и сухие мышцы. Он был высок, как и князь, но в поясе, таких как он, не хватило бы троих. Он низко поклонился князю, коснувшись правой рукой земли в знак мирных намерений.
– По здорову тебе, гость торговый! – поздоровался князь-старейшина. – Выполнил ли ты просьбу, что прошлое лето я тебе наказывал?
– Исполнил, король Рысов. – ответил гость на славском языке и показал на две подводы с клетками. – Не все удалось доставить. И зверя с двумя хвостами, слоном называемого, не смог. Пал он по дороге от скверного питания в степи.
Дед Микула слез с телеги и снял у меня с плеч парнишку. Питин тут же выбрался из-за пазухи, возмущенно мрыкнул мне в ухо и полез на левое плечо. Там было его законное место, и он не мог простить мне, что я посадил на него малыша.
