– Почему Агния сделала это? – заплетающимся языком спросила она, чтобы хоть как-то переключить его затуманенный возбуждённый мозг на что-то менее интимное.
– Много вопросов, – отрицательно покачал он головой.
– Ответьте… Пожалуйста.
– Очень скоро ты поймешь это сама, – покачал он головой и вдруг подался вперёд и накрыл своими губами её рот.
Элена пискнула и затихла, чувствуя, как брюнет засунул в неё свой горячий язык и продолжил наступление сильным мягкими руками. Тело девушки напряглось до предела, она была скованна, словно мраморная статуя и не знала, что делать дальше. Платон тем времени быстрыми отточенными движениями расстегнул на своих брюках ширинку и спустил их вниз. Увидев это, Элена вскрикнула и отвернулась. Иной хмыкнул, и осторожно схватив девушку за подбородок, силком повернул её лицо к себе.
– Не отводить взгляд, поняла? – процедил он сквозь зубы, – И не пищать, будто ты мышь.
– Я не могу, – тихо застонала Элена, – Мне страшно.
– Тебе нечего бояться, девочка, – его взгляд на долю секунды потеплел, – Я лишь прошу немного ласки… Несвойственной тебе, женской ласки. Попытайся хотя бы попробовать и тогда обещаю, что буду очень аккуратен…
Элена всхлипнула и кивнула. Всё происходило словно в тумане. Платон сам сдернул с неё тонкий капрон и поднял на ноги, оставив неловко переминаться с ноги на ногу в одних только бледно розовых трусиках. Худые белые ноги девушки манили его, словно были большими вратами в рай. Ему нужно было просто зайти за территорию их границ и оказаться в том месте, о котором он так долго грезил сидя в неволе. С этими мыслями, Иной спустил брюки до колен и придавил девушку к стенке, зарываясь в её коротких тёмных волосах, словно окунаясь в морскую пучину. Мужчина жадно вдыхал тонкий, едва уловимый цветочный аромат юной женщины и его мысли, окутанные тёмным низменным желанием, кружились мощным вихрем вокруг её беспристрастного тела. Сначала он не хотел делать ей больно, даже пытался проявить некоторую деликатность, но сейчас его страсть затмила остатки разума и растворила в нём тот недостаток культурного воспитания, который возможно, дал бы ей шанс на спасение. Рука Платона медленно залезла под еётонкую белую маечку. Он знал, что у этой шлюшки наверняка нет груди, как и у всех тех, с кем ему когда-либо приходилось иметь дело. Какого же было его удивление, когда грубые обветренные пальцы коснулись чего-то мягкого, шёлкового и податливого.
– Черт, – выругался он, ошарашено глядя на девушку, – Что за черт?
