– На одиннадцати.
– Считаете ли вы свои способности к пению чем-то исключительным?
– Нет. У каждого хорошо получается что-то свое.
И, без паузы, неудобный вопрос:
– Вы знакомы с повелителем азари Араниэлем?
– Да, когда-то мы были помолвлены.
– Почему свадьба не состоялась?
– Богиня не одобрила наш брак.
– Как вы относитесь к повелительнице азари Менеланне?
– Чту и безмерно уважаю, как и любой из моего народа.
К вопросам о повелительнице я была готова. Они ни за что не прошли бы мимо такого пикантного факта в моей биографии, как несостоявшаяся в прошлом свадьба. Поэтому я отвечала спокойно и без запинки, а по лицу было нельзя прочесть ровным счетом ничего. Но следующим вопросом ему удалось меня удивить:
– Вы никогда не улыбаетесь?
– Бывает иногда,– с короткой задержкой ответила я.
– Не улыбнетесь нам сейчас?
Фальшивая улыбка в моем исполнении всегда получалась вымученно-натянутой, и Ромул посоветовал мне не улыбаться вовсе, а вместо этого напускать на себя томно-чувственный вид. Вспоминая его уроки, я расслабила лицо, немного приоткрыв губы, и опустила ресницы, чуть искоса, в пол-оборота головы, взглянув в объектив камеры.
– По заказу я этого не делаю.
– Не задумывались о сольной карьере?
– Нет.
Ведущий решил вернуться к теме моей личной жизни.
– Вы так до сих пор и не вышли замуж, почему?
– Так решил глава моего клана – Ангрим.
– Вы всегда и во всем слушаетесь главу?
– Не всегда,– с заминкой ответила я.
– Хотите поговорить с ним?
К этому я тоже была готова. Частенько в «допрос» вмешивались родственники или знакомые звезды. Им любезно предоставлялась возможность задать неудобный вопрос лично, прямо в лицо «допрашиваемому». На камеру, разумеется.
Все попытки моего отца связаться со мной или вернуть меня, Ромул ловко блокировал, и теперь, ничего удивительного, что глава не упустил шанса высказать все, что обо мне думает, пусть и на всеобщее обозрение.
Я кивнула, и на галоэкране передо мной возникло знакомое и такое родное лицо.
– Немедленно возвращайся. Я нашел тебе нового жениха. Он готов взять тебя даже после твоего позора.
По лицу отца тоже невозможно было ничего прочесть, ни единого проблеска чувств.
– Нет,– глядя ему в глаза, твердо ответила я.
Прости, отец, но так будет лучше. Если бы ты знал всю правду, непременно понял бы меня. Но нельзя. Рассказывать о возрождении богини кому-то еще, Ромул категорически запретил, и взял с нас клятву. В этом вопросе я была с ним полностью согласна. Болтать о таких вещах точно не следовало. Это знание – из раздела смертельно-опасных.
