Эля подала ему руку и это простое прикосновение к его ладони породило в ней волну мурашек, пробежавших по всему телу.
Павел со светлой грустью смотрел на танцующих друзей. Ему было пусто и одиноко. Другой мир, постоянно возникающие у них на пути опасности, новые задачи, требующие решения, вся эта ежедневная бытовая суета отвлекала и делала почти незаметным постоянно живущее в нём одиночество, поселившееся после смерти Наташи. Однако иногда в часы отдыха, когда заботы отступали, этот холод поднимался со дна души и заставлял вновь ощутить горечь утраты.
Павел смотрел на друзей, видел, как они улыбались друг другу и радовался, что эти двое смогли, наконец, разрешить свои разногласия и от этого ему становилось чуть легче. Чужое счастье не ожесточало, а, наоборот, приносило некоторое успокоение, иллюзию смысла, чувство, что жить стоит хотя бы ради друзей. Да, хотя бы ради вот этих двоих, которые так смотрят друг на друга, что хочется отвернуться, чтобы их не смущать. Хотя, какое тут смущение, они вообще вокруг никого не замечают.
Но это безмятежное ощущение счастья и покоя, которое плескалось в Эле весь вечер, надолго не удержалось и растворилось без следа на пороге дома Тередина, куда они с Павлом вернулись поздним вечером, распрощавшись с Коршенем. Тередин встретил их у входной двери словами, которые подействовали на них будто ведро ледяной воды.
– Сегодня приходил Лютер, – сказал он.
Потом посмотрел на их окаменевшие лица и добавил:
– Его здесь сейчас нет. Пойдёмте, обсудим, что делать.
Они поднялись на второй этаж в гостиную, туда где они беседовали первый раз, и Тередин сразу приступил к рассказу.
– Приходил Лютер. Мы ведь знакомы. Глен нас познакомил, они же вдвоём тогда у меня останавливались после перехода два года назад.
– И где он теперь? Что сказал? – нетерпеливо в два голоса одновременно произнесли Эля и Павел.
– Поговорили. Видимо, ждал, что я его приглашу жить, – пожал плечами Тередин. – Но я отговорился тем, что пока не могу его пригласить, у меня больные, все комнаты заняты. Он рассказал свою версию событий.
Маг многозначительно на них посмотрел.
Павел с Элей переглянулись. Лютер мог легко с очаровательной улыбкой наврать с три короба.
– Ну, вы правильно догадались, что его версия событий существенно отличается от вашей, но вам не стоит беспокоиться, я всё-таки верю вам, а не ему. Хотя бы потому, что давно научился видеть, когда люди лгут и пытаются меня подчинить.
