В итоге с консультации я уходила в угнетенном состоянии. Меня не очень интересовали исповедальные истории других адептов, но когда из меня вытащили в буквальном смысле клещами рассказ о моих подозрениях к Саше, то гомон голосов не смог остановить даже господин Лоренцо. Каждый посчитал нужным сообщить мне свое мнение, не стесняясь жестких выражений, из которых самыми приличными оказались овца, маразматичка и скудоумка. Надо было по-хорошему выяснить у мужа правду, а не фантазировать невесть что. А последним решающим предложением, Лоренцо вообще поставил меня в тупик:
– Милочка, а вы не рассматривали самый простой вариант вашего надуманного инцидента о том, что ваш муж выполнял заказ по замене дверей в этой самой ванне, а вы сейчас приписали ему случайную семью с чужим ребенком?
Что я натворила? Подавшись эмоциям, я так накрутила себя после телефонного разговора так, что изначально хотела сброситься с балкона, на котором торчала свекровь. Что мне стоило в действительности дождаться завтрашнего утра и сесть за стол переговоров. Хотя вспомнив непробиваемость Таисии Васильевны, я перестала о чем-либо сожалеть, поскольку в любом случае, еще пара недель, и я бы сбежала, наплевав на мнимую выдуманную мною причину.
Забыв о новоприобретенном соседе и не обратив внимания на появившуюся за окном широкую открытую веранду, я на автомате поклевала холодные закуски, приняла душ, переоделась в какую-то выданную сорочку и завалилась спать. Посмотрим, как завтра лягут карты, и будет ли мне дозволено вернуться назад.
Организм с утра погрузился в состояние заунывной хандры. Причем тело потянуло вниз, все ближе и ближе к родной земле, да куда-нибудь зарыться и подальше ото всех. Превратившись в что-то похожее на гусеничный кокон, я замоталась с ног до головы в одеяло и простынь. Нос перестал стоять по ветру, сникнув от первоначального любопытства. Мысль набатом стучала как дятел, не понимая, что я забыла в этом санатории. Казалось, еще чуть-чуть и я завою, обратившись в оборотня. Я раскисла, размякла, стушевалась и расползлась по кровати как желе и горько ЖАЛЕЛА себя как никогда. Эх, да я бы сейчас любого лирического артиста в театре переплюнула по своей мелодраматичности.
Одно только выражение 'Саша, я вернулась' разыгрывало такой эпизод возращения приблудной попугайчихи перед моими отекшими глазами, что проще было еще месяц прожить в этом дурдоме, чем объясняться перед ним и естественно перед его мамой, что я побывала в мире
