– Разлучила такую прекрасную пару!
– Все они, сирены, слабы на передок. Гульнула с одним, вернулась к прежнему. Тьфу! Смотреть противно!
– Миди, иди за наш столик, – притворно–спокойным голосом говорит Алонзо. Я понимаю, что он хочет заступиться за меня.
– Нет. Пожалуйста. Давай просто уйдем, – мои щеки пылают. Мне не должно быть стыдно, не должно волновать предвзятое мнение других. Но почему–то волнует.
Я вцепилась мертвой хваткой в локоть Алонзо. Он сдается, кивает. Мы выходим на улицу.
Солнышко сегодня особенно жарит, но меня морозит. Я всегда чувствую неловкость, когда на меня обращают внимание, а тут вся академия настроена против меня.
– Ну как, Миди? Тебе нравится перевоплощение из бедной сиротки в последнюю стерву? – Мэлинг довольно оскалилась.
– Твоих рук дело? – сквозь зубы спрашивает Алонзо.
– Ага ты впечатлен, милый? – режет меня последним словом по сердцу.
– Какой я тебе милый? Будь ты парнем уже бы получила.
– Никому не позволю себя так позорить. Поиграл и бросил?
– Это с самого начала было фикцией.
– Ой ли? – Мэлинг улыбается и уходит.
– Миди, она врет.
– Я знаю. – устало говорю, потирая переносицу. Мимо проходящие студентки перешептываются, глядя на нас.
– Отвези меня к нам домой, – я не могу больше выдержать этих косых взглядов. – Ты не волнуйся, – Алонзо целует меня в висок, прижимая к себе. – Я все решу. Обрублю каждому сплетнику язык.
– Ты же понимаешь, что всем рты не заткнешь?
Мы подходим к остановке, автобус быстро приезжает. Садимся на заднее сиденье.
Я никогда это не понимала. Почему людям так нравится смаковать чужую жизнь? Если ты оступишься, никто не подаст руки. У меня есть предположение на этот счет. Сплетники сами извалялись в грязи, и нет чтобы отмыться, они обляпают другого. Так им легче видимо живется, знать, что кто-то менее идеальный, чем он.
Раньше мне нравились редкие вылазки в город, я с восторгом смотрела на красивую флору, узкие улочки, но сейчас я хочу оказаться подальше отсюда, в нашем уютном мирке, где есть только он и я. И плевать на мнение всех остальных.
В аудиторию вошла под осуждающими взглядами. За моей спиной перешептывались. Я на взводе. Как на казнь поднялась на самый верх, на привычное место.
Возле Мэлинг собрались студенты полукругом, смеялись поглядывая на меня. Несправедливость какая-то. Когда Мэлинг клеилась к Алонзо никто и слова не сказал, ни одного косого взгляда на нее не бросили.
Рядом со мной по одну сторону сел Алонзо с другой – Голем.
