Так что теперь я вынужден был вечерами сидеть во дворе монастыря и пальчиком показывать монахам на две разные кучи, по которым они разносили все найденные вещи и ценности. Одна куча была нашей, и Далин вился вокруг неё, как коршун над добычей, потирая лапы и жадно косясь на другую кучу, в которую стаскивали все именно церковные побрякушки. Владыка Николай сумел договориться с гномом и выбил с того обещание, что, дескать, гному гномово, а монахам монахово. А определял, где что, именно я. Никому другому Далин такое важное дело доверить не смог.
— Чтоб тебя, маг сраный, — тихо, но отчетливо сквозь шум множества суетящихся людей, донеслось до меня с ближайшей зенитной башни, где сейчас Далин и сидел. — Вот что мне теперь с ней делать, а?
Нет, первые дни наш механик немного виноватился тем, что припряг к работе болезного, то есть меня. Но с каждым днём виноватость уходила куда-то вдаль, меняясь на раздражение и даже гнев.
— Ну испортил ты снаряды, хотя капсюли, слава богу, переснарядить можно, — бубнил и бубнил он с высоты своим медвежьим шёпотом. — Ну и хватит! Пушки-то зачем ломать? Ты их делал, что ли?
Умом Далин понимал, что целые пушки никто бы ему не отдал, слишком уж это оружие было серьёзным, разве что можно было их продать нашей дружине или тем же гномам, желающие нашлись бы быстро. И уже поступали предложения, но по цене лома, в который зенитные пушки и превратились моими стараниями.
А потому и появилась у нашего механика идея, оттащить их в Новониколаевские мехмастерские при аэропорту, починить да и озолотиться на них. Почему именно в Новониколаевск — да потому что тамошние гномы были здорово кое-кому должны. Имелись у них, прямо скажем, перед нами некоторые обязательства. Да и переделать фюзеляж «Ласточки» под установку зенитных пулемётов должны были там же.
И вот гном бубнил и бубнил себе под нос все эти далеко идущие планы на весь монастырский двор, и вот уже не осталось ни одного неосведомлённого в них человека, а я с сомнением поглядывал на эти четыре здоровенные побитые дуры, на снарядные ящики, да на всё растущую кучу нашего добра во дворе.
Грузоподъемностью «Ласточка», конечно, отличалась, но всё же это был не грузовой дирижабль гномов. Таскаться со всем этим добром сначала в Новониколаевск, потом в Белый Камень мне не улыбалось, я предпочитал деньги вместо хлама, в который превращается любое добро, стоит только начать его куда-то складывать. Арчи меня в этом вопросе поддерживал целиком и полностью, а вот Антоху спрашивать никто не собирался, потому что он заглядывал гному в рот и уже начинал копировать его во всём.
