И вообще – не думать.
Но гребаное, демон его раздери, седативное. Вот никто же не тянул за язык. Вообще никто. Блядь.
Получив толчок под меховой зад, кошка спрыгнула на пол и недовольно насупилась. Делла встала. Тут же отозвалась болью нога и мерзко засосало под ложечкой от голода. Делла вспомнила несъеденный хот-дог, сглотнула слюну и быстро, в несколько глотков выпила кофе. Сахар – это калории, а калории – это энергия.
- Я скоро вернусь, и мы погрузимся в чарующие тайны алхимии. Тебя вдохновляет эта перспектива? Меня пиздец как вдохновляет.
***
Он явился на мой зов. Завеса разошлась, и сила хлынула через нее, затопила наш крохотный пыльный чердак – и я ощущал ее. Впервые ощущал. Сила была как вода, струившаяся вокруг, толкающая в грудь тяжелыми медленными волнами. Я так хотел зачерпнуть ее, наполнить себя, словно пустой сосуд, соединиться с великим потоком. Но я был всего лишь крохотным камешком в могучей реке, и волны, мягко касаясь, текли мимо меня.
Он был велик. И невообразим. Мужчина, и женщина, и огонь, и жаркий засушливый ветер – он был всем и не был ничем, существовал здесь и не существовал вообще. Я не понимал, что вижу, но не мог отвести завороженного взгляда. Когда он заговорил, я услышал яростный рев пламени, но в нем были слова, и я понимал их.
Он рассказал, куда мне идти. И рассказал, как взять желаемое. Это было несложно. Когда он говорил, когда объяснял пути и способы, все становилось до нелепости простым. Знания падали мне в руки, как спелые плоды, и все, что от меня требовалось – это поглощать их, черпая полными горстями.
Он дал мне так много, а взял самую малость. Я отдал условленную плату – кровью, и плотью, и жизнью. А потом он ушел.
Когда мать вернулась домой, она сказала, что в комнате пахнет копотью, словно после пожара. И я соврал, что пробовал разжигать камин. Решетка была чистой, и дрова лежали нетронутыми, но мать почему-то поверила. Кивнув головой, она спокойно занялась ужином.
Убитых собак я закопал на пустыре.
Выжженное добела афганское небо накрыло пустыню, как саван. На горизонте оно сливалось с таким же белым, раскаленным песком, и воздух между ними дрожал и колыхался.
Оно было там. Что-то. Оно там было.
Огромное, древнее и голодное, как очнувшийся от летаргического сна кайнозух, оно поджидало, скрывшись за трепещущей завесой горячего воздуха.
Стэн не хотел туда идти. Но у него был приказ. Поэтому он шел. И Томми шел. И Билли. Томми молчал, а Билли травил бесконечные анекдоты, древние, как говно мамонта. Юмора в них не было ни на грош, но безостановочная болтовня успокаивала, как шум воды. Дарила иллюзию нормальности.
