Мама говорила, что пресса нередко ловит Бергмана с его пассиями, но его семейной жизни это никак не угрожало. Почему? Его жена готова мириться с таким отношением ради сохранения семьи или денег? Или может быть Бергман настоящий домашний тиран и все члены его семьи настолько у него в кулаке? Ведь слухи о садизме не рождаются на ровном месте!
Черт!
Именно в таком отчаянном положении меня и нашла Мел, когда подсела ко мне в машину. Но обсуждать что-то при водителе было не вариантом, поэтому я лишь положила голову на колени Мел и тихо разрыдалась.
— Мел, я не хочу никуда ехать, — шмыгнула я. — Я хочу домой.
Домой… Куда домой? Фактически сейчас у меня не было места, где бы я чувствовала себя в безопасности. Квартира Бергмана для меня домом не являлась. А ехать к маме означало выслушать огромную порцию недовольства от того, что у меня снова что-то не получилось, что мне нельзя ничего доверить, и все в таком духе. К ещё одному нападению в свой адрес я не была готова.
— Сель, ну ты что? — Мел погладила меня по волосам. — Бергман, наверное, старался тебя порадовать. Такие моменты нужно ценить! Что бы ни случилось, я уверена, мы сможем это решить. А отдых тебе сейчас очень нужен.
Щекой я крепче прижалась к коленям Мел и кивнула.
Наконец мы приехали на место получения моей награды. Как оказалось, Бергман снял один из самых роскошных SPA салонов в городе только для меня и Мел.
Не могу сказать, что я любила подобный вид отдыха, мне было скорее по душе одиночество в собственной комнате, но я была рада провести время с Мел.
Пока мы переодевались в одноразовый халат, я рассказала Мелите обо всем, что произошло за это время и стыдливо опустила глаза от воспоминаний. В подробности разговора я, конечно, не вдавалась.
— Сель, ну ведь с этим и правда надо что-то делать, — вкрадчиво ответила Мел. — Тебе еще три года с ними учиться.
— Надо, — мрачно согласилась я. — Но… Мне кажется Бергман не будет держать меня при себе все три года. И что мне делать потом? Когда я потеряю его защиту? Меня просто в порошок сотрут!
Я тяжело выдохнула, не узнавая саму себя. Почему-то вдруг для меня все резко перестало иметь значение. Я осознала, что во мне горит сейчас не страх изменений, а непонятная агрессия. Чувство обиды и унижения за то, что Бергман так обошелся со мной. И хоть он вроде бы не сделал ничего неприятного, но неудовлетворенное желание так и бурлило во мне.
— А знаешь? Плевать! — окончательно нахмурилась я. — Достали! Пусть делают что хотят!
