Маме больше нравилось наблюдать за мальчиком, работающего с деревом. Его птица получалась неказистой, но в то же время прекрасной. Эти шероховатости и недостатки делали ее живой. Живее, чем она могла получиться, если бы была слишком идеальной. Эти мелкие несовершенства делали деревянную птицу совершенной.
И взгляд мальчика, такой сосредоточенный, сконцентрированный. Он не обращал внимание ни на что вокруг – так сильно был увлечен работой, полностью ею поглощен.
Отец поглядывал на сына и одобрительно кивал.
А потом… дверь дома открылась и на пороге появилась женщина в длинных одеждах и с покрытой головой. В руках она держала деревянную чашку с водой.
Она позвала мужа и сына на обед.
Мама смотрела не женщину, но не видела ее лица. Она испугалась, что женщина сейчас уйдет, а она так и не увидит ее лица.
Зачем оно ей?
Почему она так хочет его увидеть?
Ей казалось, что она упускает что-то очень важное.
– Ступай.
Мама двинулась с места и прошла к дому, чтобы посмотреть этой женщине в лицо. Та стояла и махала мужу, поглядывая на сына.
Лицо…
Какое у нее лицо?..
Мама подбежала к незнакомке, когда та уже собиралась разворачиваться и возвращаться в дом. Это заставило ее ускориться.
– Нет! Подожди!
Она успела увидеть лишь часть ее лица, когда женщина окончательно развернулась и ушла за дверь.
И эта щека, этот глаз, сторона носа…
Лицо, которое она не успела разглядеть, показалось ей слишком знакомым. До ужаса знакомым! Это лицо… напомнило ей ее собственное лицо…
– Мама!
Она услышала голос ребенка.
Голос мальчика.
Мама сразу посмотрела на него, но тот продолжал спокойно сидеть на камне и заниматься деревянной птицей.
– Мама!
– Кто это кричит?
Голос был таким знакомым…
– Они уже здесь! Они идут ко мне! Нет! Мама!
Этот голос словно прорывался в ткань этого мира из… реальности. Он не принадлежал этому миру – границе миров.
– Мне страшно! Страшно! Спаси меня! Мама! Спаси меня!
И голос девушки, сопровождавший ее весь путь велел:
– Беги.
И она побежала.
Мама рванулась с места и побежала прочь от пляжа. Она побежала по незримой тропе, ведущей прямо к дому, к окну, назад, в ее мир, в ее реальность.
Чем ближе она была к дому, тем звучнее и отчетливее становился голос мальчика:
– Помогите мне! Пусть они уйдут! Уходите! Мама! Спаси меня!
«Только не это» – стрельнуло в голове, – «Только не сейчас. Я должна успеть. Я успею…»
Она поднялась по тропе к окну, проникла в дом, и мир, покрытый сепией, растворился.
В следующее мгновение Мама обнаружила, что лежит в своей кровати. Миром привит Тишина. И сквозь эту тишину она слышит слабые еле слышимые звучания:
