несло прохладой; сон не отпускал Кристину – несколько секунд она не могла пошевелиться: ни паники, ни страха это не вызвало, ведь сознание пока только включалось, перестраивалось в известный режим, когда реальность – это всепоглощающий знак, когда реальность реальна, как реален вкус сигареты, прикосновение чужих рук и собственных, когда реально пробуждение и сопутствующее обновление рецепторных структур – к сновидцу возвращается его тело, постепенно отяжеляя остатки сна, пока сознание совсем не лишится пластичности, а образы не окаменеют. Это моё тело, да, я чувствую его – кожа к коже, подушечки пальцев скользят по поверхности бёдер, потом поднимаются выше по талии, лезут на груди маленькие-малюсенькие потом взбираются по ключице на шею а дальше глаза, которые не щупают, а боязливо озираются, словно каждый предмет – верная погибель моего осязания. Маленькая комнатка была погружена в молчание милость тишины её великодушие и тёплый нектар, будто тишина в этом мире, реальном, самом реальном из всех реальных миров, – одно и аккуратнейших и заботливейших существ. Тишина – слуга пробуждения. Кристина боялась закрыть глаза, чувствуя, что её до сих пор одолевает сонливость. Она принялась повторять себе, что пора вставать – из горла вылезали сухие, выпотрошенные звуки, обезвоженные от всего того времени, что она спала. Возвращаться в тот же кошмар ей очень не хотелось. Кристина вдруг поняла, чем хорошо бодрствование – оно никогда не будет пугать стылостью, чем обыкновенно пугают сновидения. Когда приходишь в себя после кошмара, первое, на что обращаешь внимание – ты окружён жизнью, ты замешан в ней, в ней виновен, ей причастен, подхвачен её движением, захвачен ей самой, и даже посреди ночи, просыпаясь иногда, знаешь, что темнота также пронизана невидимой и вечной пульсацией. Чувства не успевают реагировать, запаздывают, но всё же ликуют, что не нужно более ждать, подрагивая в трепетном ожидании катаклизма, который всё равно не произойдёт а произойдёт значит ты шизоид и лица выплавятся в массу, как пластмасса под огнём зажигалки, скукожатся в малопонятное нечто, похожее на дерьмо, которое продолжает тем не менее свои морфологические изыскания пытаясь принять форму какого-то существа животного человека
Кристина прошла на свою половину комнаты то есть проскочила просвистела как сквозняк лишь бы это движение вышло незаметным словно это была какая-то мелкая мошка незначительная новость что-то очень маленькое непримечательное несущественное
