— Что-то типа того.
— И по ходу мы перебили полную жопу приспешников дьявола и темных магов, — вставляет Кэнди.
Травен поворачивается на сиденье и смотрит на неё.
— Вы тоже там были?
Она улыбается.
— Старк приглашает меня на все свои резни. Так ведь?
Она пинает ногой спинку моего сиденья. Я гляжу на неё в зеркало заднего вида.
— От тебя мало проку.
Она улыбается и устраивается поудобнее. Травен молча курит «Проклятие», глядя в окно, как я везу нас в холмы.
— Итак, вы считаете, что Хантер в «Авиле», потому что вы остановили жертвоприношение?
— Ага. За всем этим стоят Мейсон с Аэлитой. Они натравили на Хантера Клипаффа.
— Клипота. А почему не отправили демона за вами?
— Потому что у Мейсона по-настоящему ебанутое чувство юмора. Я был знаком с братом Хантера, и Мейсон живот надорвал со смеху, когда воспользовался парнем, чтобы снова затащить меня туда. Аэлита же помогает ему просто потому, что, по большому счёту, на дух меня не переносит.
— Мне казалось, вы сказали, что спасли её.
— Ага, когда она узнала, что я не совсем человек, то вспылила. Настоящая расистка.
— Знаете, если бы вчера мне кто сказал, что я поеду с нефилимом на экзорцизм, я бы удивился. А вот сегодня…
Он замолкает и курит «Проклятие».
Жаль, что я не умею читать мысли, как Люцифер. Я слышу, как быстро бьётся сердце Травена. Он ощущает смесь холода и страха, но это только от волнения. Он примерно представляет, что его ждёт, и не уверен, что сможет справиться. Это я на арене, ждущий, когда откроются ворота, чтобы увидеть, с чем мне придётся столкнуться в этом эпизоде «Надери Задницу Старку». Спустя некоторое время ты научишься жить с этим страхом и игнорировать его, но на сто процентов он никогда не исчезнет. Но некоторые виды страха могут сделать тебя лучше, чем ты есть. Ты сталкиваешься лицом к лицу с чем-то большим, чем ты сам, и выходишь из этой стычки, может, и в шрамах, но благодаря ей становишься чуть сильнее. Есть и другие страхи, подобные дыре в центре тебя, откуда кусочки твоей души стекают прямо в канализацию. Этот вид страха не имеет ничего общего с отчаянной дракой на арене. Это ужас окончательного осознания, как устроен этот мир. Кто обладает властью, любит швыряться ею во всех, у кого её нет.
Мы все до единого, и люди, и монстры, живём с ангельским сапогом у нас на горле. Но мы его не видим, так что забываем о нём и плетёмся вперёд, совершая глупые маленькие поступки, из которых состоят наши глупые маленькие жизни. Затем этот сапог опускается вам на живот, выдавливая воздух из лёгких и ломая кости, словно старые спички. И вы знаете, что это происходит лишь потому, что вы не один из небожителей. Вы страдаете от худшего проклятия из всех. Что живы. Мы просто букашки на лобовом стекле Бога. Вот и всё, что мы такое. Надоедливые. Одноразовые. По десять центов за дюжину.