— У тебя нет ничего, кроме его слова. Невозможно.
— Конечно, это возможно. У Мейсона есть ад, и теперь он хочет Рай. Аэлита хочет убить Бога. Никто из них не хочет, чтобы я болтался под ногами и, возможно, встал у них на пути.
— Поиски Элис займут тебя, пока они будут осуществлять свои планы.
— Верно.
— Я понимаю, как смертному человеку может прийти в голову безумный план править Вселенной, но как ангел может пасть так далеко от благодати? — спрашивает Травен.
— Ты проповедник. Вот и скажи мне.
Он качает головой.
— Полагаю, если бы я знал ответ, я бы всё ещё был частью Церкви.
— Ну же, отец. Ангелы слетали с катушек с начала времён. Они ещё один из великих косяков Господа. Взгляни на меня. Меня бы даже не было в этом дерьмовом мире, если бы ангел не трахнул мою мать.
— В семинарии ни о чём таком не рассказывали.
— Приятно знать, что божьи школы такие же прогнившие, как и обычные.
Как ни забавна моя коллекция оружия, там, куда я иду, бо́льшая её часть бесполезна. У меня мой наац и чёрный клинок. Они на протяжении одиннадцати лет сохраняли мне жизнь в Даунтауне. Вероятно, они сделают это снова. Я всегда чувствую себя увереннее с пушкой на поясе, но пуля из любого из них лишь заставит адовца хихикнуть.
Я смотрю на Касабяна.
— Не хочешь как-нибудь заскочить сюда с какой-нибудь новой информацией?
— Я собираюсь устроить грёбаную гаражную распродажу, если ты не вернёшься, — отвечает он и смотрит на кровать.
— Спасибо за поддержку. Есть вероятность того, что Мейсон достаточно вооружился, чтобы напасть на Небеса в ближайшие три дня?
— Войска всё ещё прибывают отовсюду. Дезертиров много, но недостаточно, чтобы что-то изменить.
— Ты сказал, что Мейсон не может напасть без войск Семиазы. Тот переметнулся?
Касабян качает головой.
— Его там нет, но это не значит, что какие-то другие генералы не смогут перевербовать его войска. Как я сказал, в Пандемониуме достаточно падших ангелов, чтобы основать тысячу бой-бэндов[148].
Я достаю Сингулярность Мунинна и забавное птичье яйцо, зажигалку Мейсона и маленький белый камешек, который Люцифер дал мне тогда в «Макс Овердрайв», и кладу их рядом с наацем и клинком.
— Если всё это правда, тогда ты не можешь спускаться туда в одиночку, — говорит отец Травен.
Я смотрю на него, а затем на Касабяна.
— У тебя сегодня странный день, не так ли?
Взгляд Травена прыгает на Касабяна и снова обратно.
— Трудно сказать. Думаю, у меня появляется иммунитет к странностям.
— Проклятие. Ты уже один из нас. Ну, отец, добро пожаловать на родео грайндхаусов