Вокруг, сменяя друг друга, раздавались странные звуки – птичий щебет, что-то гудит, приглушенно, как летящий вдалеке самолет, неожиданно свистнул в трубе воздух и затих, будто устал. Больница будто оживала и к чему-то готовилась.
Зашли на третий этаж и через пару минут оказались возле незаметного узкого прохода умело закрытого ящиками и прочим мусором. Пройдя несколько десятков метров по неизвестному коридору, Паша почувствовал тошнотворную сладость гниения, запах метана, который выделяют разлагающиеся внутренности.
Двух молодых людей окутала темнота, но темнота не обычная – здесь было и нечто большее, чем просто отсутствие света. Эта темнота была почти физически ощутима. Вместе с ней из неоткуда возник пронизывающий холод и усиливающийся запах, тяжелый и затхлый, навевающий мысли о тлении трупов и разрытых могилах. Петрунин напрягся, он бывал на третьем этаже много раз, но попал именно в это зловонное место впервые.
– Что это воняет? – шепотом спросил он.
– Эта комната отбросов, поймешь все, – спокойно ответил Жора. Вокруг были битые кирпичи, крошево штукатурки на полу, серые обломки реек с ржавыми, кривыми гвоздями, литая станина какого-то станка. Повернув свет фонаря, Паша осветил дальний угол.
Там стоял старый диван-книжка и донельзя обшарпанное кресло. Они стояли рядом, будто ждали гостей. Паша посветил на стену и замер на месте. На ней был нарисован Псоглавец в полный рост. Грудь и живот Псоглавца закрывал панцирь. В правой руке, слегка опущенной, Псоглавец держал крест с тремя перекладинами – маленькой, большой и косой. В левой руке, поднятой, у Псоглавца было тонкое и длинное копьё. Петрунин завороженно смотрел на рисунок.
Но Жора шел дальше. Подойдя к ровной стене, он словно волшебник, отодвинул ее часть небольшим усилием, и они попали в комнату.
Возле стены стояла печка буржуйка. Огонь в импровизированном «камине» горел необычно: никакого шипения, угольков или дыма – он просто становился то меньше то больше, как бы заползал назад в головешки и вырываясь обратно.
Посредине помещения находился кухонный стол вокруг, которого хаотично расположились разномастные стулья, разных размеров и цветов. Тихо заговорил Георгий:
– Присаживайся, я пока чаю приготовлю, сказал он и снял с буржуйки какую–то кастрюлю, в которой кипела вода. Пока он готовил чай, Паша осмотрелся.
Комната не отличалась убранством или элементами комфорта. Большая изоляционная труба, с которой свисают клоки серо-желтой ваты, выдранные крысами, была прямо над их головами и вытягивая дым от буржуйки.
