Галинка же, оставаясь наедине с Марией в каморке, открыто радовалась горю хозяйки. Фашистов она люто ненавидела. Они на ее глазах расстреляли старшего брата, помогавшего партизанам. «Нехай дізнається, що означає втратити рідну людину, сучка», – тихо говорила она, лежа на худом матрасе и отвернувшись к стенке.
Фрау чувствовала ненависть, исходившую от девушки, и при каждом удобном случае придиралась к Галинке, называя ее не иначе, как «русская свинья» или «русская собака». А однажды прицепилась к ней за якобы плохо вымытый пол и так раскричалась с побелевшим от злости лицом, что «я уж подумала, что сейчас побьет», рассказывала вечером девушка Марии. И даже пригрозила отправить ее в концлагерь. Галинка за несколько месяцев пребывания в Германии также освоила основы немецкой речи, но никогда не произнесла на ненавистном ей языке ни слова.
После получения похоронки на мужа фрау и с Марией старалась держаться как хозяйка со слугой, из их отношений исчезла та доверительная нотка, что возникла между ними в последние месяцы. Но никогда фрау Анна не позволяла себе кричать на девушку, как и прежде поручала ей саму сложную и кропотливую работу белошвейки, заслуженно признавая в ней соответствующую себе мастерицу. При охлаждении их отношений для фрау Анны Мария не стала человеком «из вражеского лагеря». Она не запрещала подросшим дочкам виснуть на ней и ходить за девушкой «хвостиком», тем более что Мария говорила с ними преимущественно на французском языке, что очень импонировало фрау Анне.
В апреле 45 года начались постоянные бомбежки союзников и советской авиации. Жителям приходилось постоянно прятаться в бомбоубежищах, и фрау с девочками всегда наготове держали необходимые документы, теплые вещи и минимальный запас продуктов. Во время бомбежек немцам было не до восточных рабочих и многие при первой же возможности стали сбегать от своих хозяев. В один из таких дней, сбежала и Галинка. Никогда больше ее Мария не видела, может погибла под бомбежкой, а может быть вернулась в свою «ридна Украину».
Когда после очередной бомбежки, они с фрау и девочками вышли из укрытия, Мария увидела группу военных в американской форме и бросилась к ним. Она несколько раз повторяла по-немецки, обращаясь к высокому подтянутому офицеру:
– Я из СССР. Мария. Из СССР, – и почему-то показывая рукой позади себя, и крупные слезы текли по красивому исхудавшему лицу. Так она попала в американский лагерь для перемещенных лиц.
