– И ты думаешь, что я – тот самый юрист, что поможет твоему другу не потерять все нажитое непосильным трудом? – выгибаю вопросительно бровь.
– Выходит, что так. Пожалуйста, Кейти, мне больше некого попросить…
– Конечно, я съезжу, о чем речь! – я не могла отказать. Только не Джеку. Не мужчине, благодаря которому я имею все, о чем только можно мечтать и который сделал для меня так неоценимо много. И который впервые за столько лет просит о помощи.
– Спасибо…
– Стоп. Не хочу больше слышать ничего о благодарности, – возвращаю ему его же фразу, что он сказал много лет назад. – Мы же друзья. Это меньшее, что я могу для тебя сделать…
И вот я стою перед дверьми офисного здания, где друг Джека занимает целых два этажа. Сама не знаю, почему волнуюсь, но руки мелко подрагивают, как будто это первая моя сделка. Глубоко вдохнув и резко выдохнув, улыбаюсь сама себе и делаю шаг навстречу автоматическим дверям. Вот только меня забыли предупредить, что мой палач станет гвоздем программы…
Я не понял, в какой момент моя жизнь разрушилась до основания. Жизнь, которую я так любил и был в ней королем, стала для меня, как хомут на шею. Она все больше напоминала детский кошмар: когда вот твоя игрушка, которой ты бредил во сне и наяву, здесь, рядом, на расстоянии вытянутой руки, но стоит тебе за ней потянуться, как она становится все дальше и дальше, а потом и вовсе исчезает, и ты просыпаешься злой и разочарованный.
Вот и со мной случилось то же, что и в детском сне: я никогда не был так счастлив, как в тот особенный день, когда сделал предложение Кате. Как в ту неделю перед свадьбой. И вот, казалось бы, остался последний шаг, чтобы сделать эту идеальную и любимую женщину своей, как грянул гром среди ясного неба: Аня, с которой я по огромной глупости переспал, оказалась беременна…от меня. Это неудивительно с ее любовью к сексу, удивительно, что именно от меня, учитывая, что я был в тот день в дым, и напрочь не помню, чтобы у нас что-то было.
Но самое страшное – разочарование в глазах Кати. Когда она пришла ко мне поговорить об этой ситуации, я видел в ее глазах надежду. Что вот я сейчас вскочу, крикну на весь зал, что она несет чушь, и у нас с Аней ничего не было. Но когда я не стал отпираться, я видел впервые, как уходит надежда. Видел разочарование и боль. Лучше бы она орала, швыряла в меня предметы, чем видеть, как любимая женщина умирает изнутри у тебя на глазах. И этот образ Кати с глазами, полными боли и разочарования в том, кому доверилась, мерещится вот уже четыре года, куда бы я ни пошел, что бы я ни делал.
