Почтарь изловчился и забросил пакет прямо в пасть, а затем, равнодушно взглянув на Боэка и Магнуса Рудольфа, изящно извернулся дугой и удалился.
Голеспод всхрапнул, пискнул и еще глубже зарылся в гнилье, наблюдая за гостями, которые не спускали с него глаз.
— Он понимает человеческую речь? — спросил Магнус Рудольф.
Боэк кивнул.
— Не подходите слишком близко. У него бешеный характер.
Магнус Рудольф сделал несколько осторожных шагов и заглянул прямо в молочно-голубой глаз.
— Я пытаюсь идентифицировать преступника по имени Макинч. Можете ли вы мне помочь?
По телу голеспода прошла судорога, и откуда-то снизу донеслось яростное урчание. Глаз буквально вылез из орбиты. Боэк насторожился.
— Он предлагает вам убраться подобру-поздорову, и поскорее.
Магнус Рудольф отмахнулся:
— Значит, вы не можете мне помочь?
Помоечник рассвирепел, отпрыгнул назад, поднял голову и выплюнул струю зловонной жидкости. Магнус Рудольф ловко отскочил в сторону, но несколько вонючих капель все же попало на тунику.
Боэк с ухмылкой следил, как он оттирает пятна носовым платком.
— Со временем отмоется, — успокоил он сыщика.
— Хм! — в тоне Магнуса Рудольфа чувствовалась неуверенность.
По колено в пыли они добрели до машины.
— Теперь я подвезу вас на экспортный склад, — сказал Боэк. — Он находится почти в центре города, а оттуда можно пройти пешком. Тогда вы лучше поймете, что представляет собой наш город.
По обеим сторонам улицы жались друг к другу хижины и лавчонки из сланца и высушенных водорослей. Перед ними ключом била жизнь. Чумазые детишки в лохмотьях играли с бесформенными антропоидами Капеллы, юными армадиллами с Карнеги-12, с марсианскими лягушатами.
Сотни крохотных многоножек с Портмара сновали под ногами, словно ящерицы; большая их часть со временем погибнет от «руки» собственных родителей по причинам, которые люди даже не старались понять. Желтые птицы, похожие на страусов и покрытые мягкой золотистой чешуей, небрежно шествовали среди толпы, задрав головы и вращая громадными глазами.
Население Склеротто-Сити вышагивало, как на параде чудовищ, порожденных пьяным бредом алкоголика.
В лавочках по обе стороны улицы были выложены скромные товары — корзины, кастрюли и тысячи других домашних принадлежностей, употребление которых было ведомо лишь продавцу и покупателю. Кое-где продавалось то, что можно было назвать пищей: фрукты и консервы для людей, твердые коричневые капсулы для желтых птиц, красные червеподобные штуковины для альдебаранцев. То там, то тут встречались небольшие группы туристов, в основном землян, которые глазели по сторонам, болтали, жестикулировали, смеялись…
