Еще более торжественен портрет правящей императрицы Елизаветы (Картинная галерея, Дрезден). Приходится преклониться перед светским тактом Розальбы, умеющей непринужденно выйти из сложной ситуации и ненавязчиво передать разницу между императрицей вдовствующей и императрицей правящей, облаченной всем блеском реальной власти. Елизавета показана в три четверти, погрудно, но поза ее более статична, чем поза Амалии, у которой корпус развернут в иную сторону, чем голова. Рук Елизаветы не видно, а роскошные одежды и драгоценности создают великолепную раму для полного благожелательного лица. Ее ничем не прикрытые пышные припудренные кудри украшены бриллиантами и жемчугами, на груди сверкает великолепная эстомахия.
В музее Монако хранится изображение неизвестной, которое может считаться повторением дрезденского портрета Елизаветы. Этот вариант более камерный, изображение заключено в овал, роскошных украшений здесь меньше, а лицо кажется более естественным и близким.
Еще одна любопытная страница творчества венецианской художницы – изображение священнослужителей и собственно религиозных сюжетов. Жизнь любого венецианца протекала в окружении лиц духовного звания и в сопровождении религиозных обрядов. Особенно много в Венеции было монахинь: «Точно можно сказать лишь следующее: в конце XVI века по результатам переписи Дольони в Венеции насчитывается 2508 монахинь, проживающих в трех десятках монастырей и обителей, разбросанных по городу и на окрестных островах, иначе говоря, 17% взрослого женского населения […]»108. В последующие столетия их не стало меньше. «В XVIII веке нередко все дочери из одной семьи встречались в одном монастыре; так, пять сестер Милези постепенно стали сестрами-кармелитками в монастыре Сан-Никколо – для них Гольдони написал стихотворение “к случаю”. Иногда сестры приносили обет одновременно: так поступили обе дочери из семьи Корнер, решившие в 1755 году стать монахинями монастыря Сан-Бьяджо на Джудекке»109. Очень многие мужчины также считали необходимым принять духовный сан, даже если их интересы лежали не только в области церкви. Прекрасным примером является Антонио Вивальди, священник, полностью посвятивший себя музыке.
Сама Розальба являлась, без сомнения, религиозным человеком, и жизнь ее протекала в постоянном общении с духовным сословием. В своем завещании она уделила большое внимание вопросам религии. Вот что она пишет: «Две тысячи дукатов должны остаться отложенными для постоянного служения месс за упокой моей души и душ моих умерших родственников. Эти богослужения должны совершаться в первую очередь преподобным Джорджо Педротти, моим родственником, и другими священнослужителями, происходящими из этой семьи, пока они будут в ней появляться; с правом совершать эту службу в том месте, которое покажется им наиболее для сего удобным. В том случае, если священнослужителей, происходящих из семейства Педротти, не окажется, указанную службу должны будут совершать священники из семейства Пенцо, если таковые найдутся, или из породнившейся с ними семьи. В случае, если ни одного священника, происходящего из этих семей, не окажется, то служба должна быть перенесена в церковь святых Вита и Модеста этого города, чтобы службу вел приходской священник в то время, когда это ему будет удобно»
