Сегодня, не дождавшись конца их разговоров, она убежала домой. А тут своё.
Чтобы забыть про голод, двойняшки Минька и Валька, уставившись в узкое окошко под потолком, считают на тротуаре ноги прохожих.
Оконце короткое, и надо успеть понять: женские ноги или мужские, пока они не прошагали. Миня считает женские, Валька – мужские.
Не обращая внимания на вошедшую кошку, прервав счёт, Минька спрашивает:
– Мам, а почему дяденькиных ног всегда меньше, чем тётенькиных?
– Почему? – произносит Анна глухо. – Потому что война идёт. Большинство тама, на фронте, мужики-то.
– Как хорошо будет, когда больше станет дяденькиных ног, представляете? – говорит Валька. – Значит, война закончилась!
– Нет, – убеждённо возражает Минька, – ног должно быть как раз поровну.
– Почему? – недоумевает Валька.
– А как же потом людям жениться, если не ровно?.. – удивляется Минька.
И тут же спрашивает, рассматривая шевелящиеся пальцы на своей ноге:
– Мам, а вот Петрухины ноги?.. Он тут, а они теперь где?
– Кто где? – не поняла сразу Анна. Ноги?
Подняла тяжёлую голову с подушки и, слегка качнув ею, уронила вновь:
– Миня, ну что ты городишь, где?
Минька принялся внимательно смотреть в окошко, задрав голову к потолку, но шарканье ног затихло. И у него возник другой вопрос:
– Мам, а если немецкая бомба долетит до нас и долбанёт в наш дом, что будет?
– Как же она долетит? Да ещё чтоб попала? – терпеливо отзывается Анна.
– А вот до моста в Сызрани долетели немецкие самолёты с бомбами.
– Теперь этого не допустят.
– Кто?
– Кто? Наш папа, такие, как Петя Захарьев, другие. Они для чего на фронте-то?
– Петруха уже не на фронте. Он вон какой теперь… инвалид войны, – встревает в разговор Валька.
И далее размышляет вслух:
– Если бомба в наш дом попадёт, достанется тётке Матвеевне и Фомичу. Они выше нас живут… Жалко их! А мы в подвале. Не достанет. Может, им к нам надо?..
– Теперь наш папа и за себя, и за Петруху сражается, – рассуждает Минька.
– За всех за нас. Давайте помолчим. Мне отдохнуть бы надо, – молвила Анна.
– Только, мам, форточку закрыть бы, – просит Валька.
– Это зачем? Душно будет.
– Вчера Фомич рассказывал, что страшнее бомбы на войне: газы. Вдруг сюда дойдут? К нам в окно. А мы спим!.. Отравиться можно…
– Валь, ну ты прямо невесть что… Хватит! И этот Фомич городит ребятишкам такое?.. – сердится Анна. Но всё же разрешает:
– Возьми швабру и со стула закрой!
Мура наблюдает за выражением лиц говорящих. Не понимая, о чём они толкуют, видит только спокойствие… И слышит негромкий разговор. И ни о чём сейчас не волнуется.
