Когда кончается осень, начинаются мечты. И сквозь пелену заката загораются огни. И сквозь скрещенные пальцы видны отблески луны. Листья метались, как языки пламени, в последних оставшихся каплях дождя. Я сохраню один для себя.
Она танцевала в лужах чечетку, обрызганная ими, как чокнутая. Кляксами всюду покрытая, она танцевала в открытую. Она счастлива. Она. Она встрепенулась от дождя. Движение в сторону, движение вверх, поверх отражений своих, поверх. Только взлетала она над землею, такой же красивою черной водою.
Пока я спала, он говорил так красиво. Сквозь ресницы просачивались слова и я не слыша их, спала спокойно, с расслабленными веками. Его голос красивый, как гром с молниями и грозой. Каждую каплю теплого дождя хочется оставить и сохранить в памяти. Сплю со вспышками, громовыми взрывами, ударами. И перед тем как лечь на кровать и уйти в мир Гипноза, я думаю о том, как во сне моё нежное чувство выползет длинными языками меж моих ресниц, чтобы дотронуться до него.
Винтовые мощности крутятся как в Титанике, ускоряя ход. Двигаются по спирали, пронзая океан. Шелковыми простынями обвивают брошенное в них тело, как анаконда. Она откроет рот. Кольцами, гладкая, мокрая. Вышла из воды. В атаку. Бросается. Зубы и язык будто с ядом. Да, она может убить. Она ползет по руке. Обездвиженное тело валяется. Лишь повернет голову, оскалится и уйдет навсегда. Проснувшись, ты останешься лежать на серо-зеленых простынях, и джунгли, джунгли – твой мир.
Зеленое, и в зеленом много всего. Травы скошенной вечерней, когда нечего сказать. Но изумруд горит и я возвращаюсь назад, в переливы от теплого к холодному. Заглядывая в кошачий глаз, зная, что там сердце, я смотрю в него пристально с волнением. Все только рожденное, юное, зеленое отменяет любую неправду, рожденную в сердце. И глаз закрыт он больше не нужен.
По ту сторону мира, где можно играть с тенями, как с куклами. Безудержно вздымать их в воздух, отражать, как оружие, руками; падать на них и кататься по ним, хохоча. Гоблинские мордашки обступают, заключая в кольцо, глядя в лицо. Их кривые зубки фосфорятся в черном, как восковые свечи. Но, видимо, тьма совсем не всерьез. Она веселит меня. И пошло-поехало. Трам-бам-бам, тра-бам-бам, трам-бам-бам по всем этим мордам.
Море волнуется два. Я гляжу в небеса и вижу себя. Венец из пены на голове как дымка, как видение. Глаза как два луча в небе. И волосы ниспадают вниз (волосы Афродиты). В них золотые заколки и гребень с жемчугом. Я поворачиваю голову и вижу, как колышется небесное полотно, движимое моими щеками…Я опущусь и умоюсь в морской воде. Мне будет хорошо.
