Он открыл дверь и ступил в темный коридор. Тут же свет пропал и в комнате. Кто-то ударил Джона в ногу, и шериф сразу же достал пистолет. Он услышал быстро удаляющиеся шаги и побежал вперед в темноту. Никого он не замечал, кроме себя и своего внезапного врага. Его частый топот перекликался с топотом убегающего; казалось, что вот-вот он воткнется в стену и больше не увидит света. Донлон хотел уже сделать выстрел, как его остановила рука Планка, и он пришел в себя.
– Джон, ты жив? Джон! – услышал он над головой.
Он открыл глаза и увидел пытающегося сделать хоть что-то Сола.
– Что со мной произошло? Только-только я шел с вами, как…
– Ты резко начал бежать по коридору, пока не столкнулся с тупиком. Нет, Джон, тебе нельзя вести расследование в таком состоянии.
“Он сказал, что мне нельзя вести расследование? Так может он свихнулся, а не я? Совсем не понимает, о чем говорит”.
– Нет. – инстинктивно возразил Донлон. -Нет, я не могу остановиться. Нет.
– Но…
– Я сказал все. Хватит решать за меня мою же судьбу, ясно? Пусть я и не в самом лучшем в своем состоянии, но зато мне не опасно верить.
– Это правда.
– Быстрее идем отсюда, только быстрее… – тяжело попросил шериф и самостоятельно оторвался от холодного камня.
Они втроем быстрым шагом преодолели четыре двери и вышли в главный зал, в который пробивался тонкой линией лунный свет. Ни одной живой души (и стоит упомянуть, что и ни одной мертвой) – полное загадочности небытие воцарилось в Блессуорте. Только эхом улетающие вдаль звуки шагов, словно соприкасающиеся с водой капельки росы.
Сол, Луна и Джон прошли вдоль стены до выхода, и вышли на улицу. Из мирной испуганной тишины они попали под бурный дождь, затмевавший любые голоса. Они посмотрели на ряд впереди стоящих машин и, остановившись на черно-белой патрульной у поворота, поспешили к ней. Все тот же серый свет отражался от ее окон и преломлялся в фарах, распускаясь в разные стороны. Джон открыл дверь, сел на водительское сиденье и крепко взялся за руль.
“Главное не засыпай; дорога предстоит быть долгой, но ты не засыпай, дружище”.
Сол открыл дверь сперва Луне, после этого себе, и сел рядом с Джоном. Донлон с укоризной посмотрел в зеркало, направил свои суровые веки прямо в глаза Паркинсон. Та неловко сдвинулась с места и отвернулась в сторону.
– Уотермелон-бич по ночам прекрасен! – неожиданно радостно объявил Донлон, нажав на педаль. -Поистине прекрасен.
С этими словами они тронулись с места и проехали настолько долго, что мне приходится начать новую главу.
