Озеро во дворе дома | страница 45
– Так он пьян в и крови. Убирайся, а то в полицию позвоню. Еще за старую козу по шее дам!
– Ладно, – примирительно произнес инвалид. – Сам справлюсь. Иди, подруга, на свое место, и не подсматривай!
– Ох, как эти постояльцы, дети неразумные, надоели, пьют, дерутся, кровушку пускают, а потом ко мне в гостиницу лезут. Зачем они тут? – фыркнула администраторша и ушла к себе, оставив дверь гостиницы открытой.
Инвалид сгрузил тело на землю:
– Извини, братан-масквач, что так неловко получилось. Учту на будущее. Сейчас тебя полечу, – и стал водить ладонями над животом. Рана на животе затянулась. – Запомни, ничего не было.Плохой сон. Теперь раздевайся и топай в свой номер.
Тело послушно кивнуло, сбросило с себя окровавленную одежду и голышом прошествовало в гостиницу. Из холла тут же послышался возмущенный вопль:
– Что ж это деется! Совсем перепился, сволочь, голым по гостинице шляется!
. ВТОРОЙ ДЕНЬ
Лау с трудом разлепил век, когда лучи солнца коснулись его лица. Ночь была странно-тяжелой, он наяву пережил несколько месяцев, которые после службы в армии, при помощи психотерапевта, ему навсегда удалось загнать далеко в самые глубины памяти и больше не вспоминать. Война, кровь, трупы, водка-паленка и анаша. Но сегодня снилось совсем иное. Лау не принимал участия в боевых действиях, ему очень «повезло», как немногим «счастливчикам». Он служил санитаром при госпитале, и в его обязанности было укладывать тела погибших в цинковые гробы и их запаивать. Однако Лау был готов спокойно положить голову на плаху, которая к тому же отчаянно болела, и от этой боли не было никакого спасения, даже сильные болеутоляющие таблетки не помогали. Это были не его воспоминания! Это были явно чужие воспоминания того, кто реально воевал, а, убивая, мстительно скалился и бормотал «еще один, еще один».
Лау обхватил голову руками. Голова была словно раскаленный шар. Он помассировал шею, затылок, виски, но легче не стало. Еще и подташнивало. С трудом, кое-как встав, доплелся до душа, где долго стоял под струями холодной воды, пока не замерз. Головная боль стала утихать. В номере он поспешно оделся, стараясь побыстрее попасть на почту, а следом к нотариусу, чтобы сдать злосчастные документы и удрать из этого странного места.
В холле гостиницы администраторша-армянка шваброй подметала пол. Он залюбовался ее стройной фигурой. Она была в серебристой кофточке с длинным рукавом, черных джинсах и серых спортивных туфлях на толстой белой подошве. Ему захотелось шлепнуть по женской округлой попе, туго обтянутой джинсами, а потом поворковать на ушко разные нежные глупости, так нравящиеся женщинам и затащить в постель.