– Нет… – сказала я, прежде чем подумать, – не рожать…
– О как… Уже? Дети, муж? Хотя вряд ли…
– Почему?
– Ну стала бы ты тут со мной сидеть, если б дети и муж были…
Я улыбнулась его догадливости, протянула стаканчик. Он булькнул виски.
– Разбавить?
– Нет, пожалуй…
– Ну вот и я думаю, только портить. И так пойло не ахти…
– Неплохое. Это же Макаллан?
– А хер его разберет… Я не понимаю в них ничерта. Попросил пацанчика в магазе крепкое и чтоб не травануться. Давай. За то, чтоб… Ну, короче…
Он скривился и выпил залпом. Я не отстала.
Он закусил сигаретой, я опять заела шоколадом. Пока жевала, поймала на себе внимательный изучающий взгляд. Такой… Мужской очень.
Это было странно и волнительно. Непривычно.
– Ну и почему у такой лисички нет мужа и детей? Мужики слепые, что ли?
– Муж был, – пожала плечами, – а дети… Не будет уже.
– Даже так…
– Да.
Ну вот и призналась ты самой себе. Неожиданно. После двух дней отрицания. Горечь, привычная и странная, легла на язык, не отравляя, словно необходимое лекарство.
– Потому и гуляешь по ночам?
– Да. Недавно узнала. Живот заболел, – зачем-то начала рассказывать я свои женские проблемы незнакомому опасному мужику, – сняли с рейса. Я стюардесса, – пояснила, он кивнул, пыхнул сигаретой, прищурился, – отправили в больницу. Ничего особенного, обычный приступ. Но обследовали. И вот…
– Ну, это же не окончательно?
– Окончательно. Все. Я и раньше… Болела. Но думала, что… А теперь…
Я махнула рукой. Слез не было. Я вообще редко плачу. Только, наверно, когда совсем невмоготу. А пока что я до такого не дошла. А, может, и не осознала.
– Сочувствую, лисичка.
Он больше ничего не сказал. Смотрел перед собой, курил. А я, уже приноровившись к темноте, могла разглядеть черты его жесткого серьезного лица.
Мужчине было примерно около сорока, сорока пяти. Тяжелый подбородок, твердая линия губ, нахмуренные брови, резкие морщины, разбегающиеся от углов глаз… Крупные руки, с неожиданно длинными и красивыми пальцами…
Привлекательный.
Почему один здесь? По дочери скучает?
– А вы… Дочка большая уже, наверно?
– Да, тринадцать лет.
– А за границу к кому?
– К матери своей.
– О… Вы в разводе…
– Мы не были женаты.
Он затянулся, опять отпил из бутылки.
– Я вообще только пару месяцев, как узнал, что у меня дочь есть, прикинь?
– Даже так…
– Ага… Ее мамаша, стерва, бл… – Он скомкал ругательство, глянул на меня, – прости… Но слов прям нет других.
– Не извиняйтесь, – кивнула я, – всякое бывает…
– Ну да. Но она… Черт… Ладно. Я вышел как раз, – тут он глянул на меня, уточнил, – из тюрьмы.
