Хочется закуклить нас, обмотать, как куколок шелкопряда, только вдвоем, здесь, в безвременье. Хочется забыть обо всем мире, который за окнами давит и по голове бьет.
Хочется любить ее.
Не брать, а именно любить, как мужчина любит женщину, выделяя ее из всех, как единственную. Свою.
Откуда такие тупые мысли в моей голове, непонятно. Наверно, гормоны бьют, запах Принцески, сладко-пряный, оглушающий, вкус ее, нежный-нежный…
Даже на монаха давит такое, меняет его.
Чего уж обо мне говорить?
Алинка извивается от удовольствия, стонет все громче, и я улетаю вместе с ней. Реально улетаю, в первый раз от подобного.
Да еще и с такой силой, что на пару мгновений в глазах темнеет…
М-да…
Растерянно облизываюсь, смотрю на румяное лицо Принцески, трогаю свой живот…
Ну, значит, чуть позже с затыканием ротика разберемся.
Вот только минут пятнадцать, дух переведу…
– Тебе надо срочно в Москву?
Нет, все же я ей рот некачественно затыкал. Или мало? Или недостаточно жестко?
Закрываю на мгновение глаза, сильнее сжимаю пальцы на затылке Принцески. Судорожно вздыхает. Нет. Нормально я затыкал. Даже сейчас, от одного только моего движения характерного заводится.
Черт, Принцеска! Откуда ты такая взялась? Словно под меня делали…
Отгоняю ненужные мысли, отвечаю ровно:
– Да, отпуск заканчивается.
Тихий вздох, пальчики поглаживают грудь.
– Жаль… Могли бы… Могли бы… Тут… – и последнее слово с выдохом.
Теплым-теплым, таким, что мурашки по коже бегут непроизвольно.
Да, Принцеска моя… Мне тоже так жаль.
– Почему ты убежала из дома? – раз уж у нас тут откровенность. Не то, чтоб я хочу это услышать…
Не хочу, наверно. Эта информация – лишние нитки, привязывающие меня к ней. Моему заданию. Моей головной боли.
Очень много чего можно себе напридумывать в момент близости, когда берешь нравящуюся тебе женщину. Каждый мужик знает в себе такие собственнические инстинкты: моя, моё, все решу, всех порву…
Но человек – это не только инстинкты, а еще и мозги.
И я отчетливо понимаю, что, кроме секса, ничего не поменялось.
Мы с Принцеской по-прежнему совершенно разные, очень плохо друг друга знающие люди. И миры у нас разные. То, что они случайно соприкоснулись краями, вообще ничего не значит.
Потому не хочу я дополнительной информации от нее. Не хочу думать, что мне потом с ней делать.
И как не чувствовать себя кретином и тварью, если… Если ничего не буду делать.
– Понял, да? – усмехается она, а затем ложится рядом на спину, смотрит в потолок, медлит, словно выстраивая в голове фразы, которые мне можно говорить. Скорее всего, так оно и есть. – Я не сбегала. Я уже совершеннолетняя. Просто ушла.
